Колонна и всё огромное сооружение были снабжены специальными демпферами колебаний, что давало им возможность выдерживать значительные подвижки льда наверху в случае выхода из строя молекулярных нейтрализаторов, испаряющих лёд по мере надобности.
Номеров в отеле было более семисот, и все они располагались по периметру эллипсоида, так что одна из стен каждого номера была открыта в глубины океана.
Разумеется, уровень комфорта в номерах поддерживался разный, «Арктания» имела и дешёвые жилища, где селились целыми компаниями. Позволить себе одноместные или двух-трёхкомнатные номера могли только люди с приличным достатком.
Но Ярослава была руководителем с очень высоким социальным статусом, и ей предоставили двухкомнатный номер общей площадью более сорока квадратных метров.
Размышляя над проблемами, возникшими вследствие отказа от предложения координатора Вируса, она двинулась из холла метро мимо стойки администратора отеля и услышала за спиной оклик:
– Ярослава Максимовна!
Оглянулась.
В холле располагалось двенадцать кабин, и от крайней слева к ней спешил её заместитель Иштван Чаушеску, бывший консультант ФСБ по государственным связям. Его предложили взять в качестве зама в Администрации президента СОН, и Ярослава вынуждена была согласиться, хотя понимала, кем может оказаться этот человек. Зато по её категорическому требованию вторым замом стал Всеслав Ляшко, командор Погранслужбы Белоруссии, а на него она могла положиться как на саму себя.
– Иштван? Что вы здесь делаете?
Чаушеску, неуклюжий с виду, лохматый, с лицом религиозного фанатика-страстотерпца, морщинистый, догнал руководителя Федеральной Пограничной службы.
– Ничего, если я к вам присоединюсь? Хотел отдохнуть в ресторане «Арктании», там меня ждёт весёлая компания, а тут вас увидел. Есть минуточка?
– Что-то случилось?
– Возникли некие подозрения.
– Насчёт чего?
– Насчёт правильности действий Комбеза.
Ярослава заколебалась: думать о работе не хотелось.
– Хорошо, идёмте, поговорим у меня в номере.
Чаушеску оглянулся на вышедшую из кабины метро пару – юношу с белыми волосами, причёска «парус», и девушку с густой гривой таких же белых волос, кивнул, двинулся вслед за Ярославой.
Когда они вышли, в холле появился директор ФСБ Михал Вондлярский, подождал мужчину средних лет, одетого по моде Южной Америки – в красочный сурбаган, и, сложив руки за спиной, зашагал к движущимся дорожкам отеля, развозящим посетителей по этажам.
Домовой, узнав хозяйку, открыл дверь номера.
– Проходите, устраивайтесь, я сейчас, – сказала Ярослава, скрываясь в акваблоке.
Чаушеску с любопытством глянул на прозрачную стену комнаты, игравшей роль гостиной. Стена, смотревшая в толщу океана, была такой прозрачной, что казалась совсем отсутствующей. Голубоватая толща воды, подсвеченной где-то снизу прожекторами, вот-вот должна была хлынуть в помещение.
Ярослава наскоро искупалась, привела себя в порядок, но уник менять на домашний халат не стала. В халате её видел только Руслан.
Когда она появилась в гостиной, обставленной в псевдорусском стиле: деревянный с виду стол, деревянная лавка, деревянные стулья, висящие по стенам связки лука, изделия из соломки, сказочные персонажи, – вместе с Чаушеску её ждала та самая пара – молодой человек с белыми волосами и девица с резким неприятным лицом.
Молодой человек самой обыкновенной наружности – типичный служитель жилищно-коммунальной системы, двигался по комнате и смотрел на экранчик прибора в руках.
Девица держала в руке некий предмет, напоминавший пневмошприц. Но Ярослава почти сразу определила модификацию игломёта, называемого в просторечии «пиявкой».
Она замерла.
Парень с прибором в руке оставил своё занятие, кивнул.
– Чисто.
Чаушеску виноватым жестом развёл руками.
– Такие вот сюрпризы, командор. Я получил приказ.
– Объяснитесь, – шагнула в комнату Ярослава.
Девица навела игломёт. Она была явно не в себе, как после хорошей затяжки спайса.
– Не дёргайся, сучка!
– Фатьяна, придержи язык! – поморщился Чаушеску.
– Делай своё дело! – грубо оборвала его девица.
«Серж!» – попыталась вызвать Веласкеса Ярослава.
Но витс не ответил. Очевидно, для нейтрализации охраны отеля и возможной группы телохранителей командора группа захвата включила аппаратуру, блокирующую мыслесвязь.
– У вас два пути, – продолжал Чаушеску. – Первый – добровольно работать с нами.
– С кем – с нами? – перебила Ярослава заместителя, решив тянуть время сколько возможно.
– Не будьте наивной, Ярослава Максимовна, вы знаете, о ком идёт речь.
– Знающие-Дорогу.
Парень с прибором фиксации скрытой электронной и нанотехники с любопытством посмотрел на хозяйку номера, перевёл взгляд на Чаушеску. По-видимому, его не посвящали в такие подробности, и он не знал наверняка, кому служит.
– Не надо было отказываться, – криво усмехнулся заместитель. – Тогда и мне не пришлось бы раскрываться. Но приказы не обсуждают.
– Вы очень исполнительный человек. Второй путь?
– Мы вас кодируем, и вы всё равно будете работать с нами, но уже как обычный линейный исполнитель приказов, такой, как они. – Чаушеску небрежно указал подбородком на спутников. – Говорят, кодирование снижает интеллект и в конце концов приводит к шизофрении, но тут уж ничего не поделаешь.
– Я могу подумать?
– Иштван! – оскалилась девушка. Правая рука у неё затряслась, и она вынуждена была поддержать её левой.
– Боюсь, время раздумий ушло.
– Вы понимаете, что рискуете?
– Чем?
– Вас найдут, в отеле всё записывается.
– Ну, с этим мы справимся, – махнул рукой Чаушеску. – Да и с какой стати нас будут искать? Через час после нашего ухода у вас случится сердечный приступ, и никаких следов.
Ярослава покачала головой, продолжая вызывать Веласкеса.
– Боже мой, мне вас жаль. Предатели всегда плохо кончали, во все времена. Я предполагала, что вы работаете на них.
– Это было заметно, вы не дали мне ни одного мало-мальски значимого задания.
– Чем они вас соблазнили?
– А вас, год назад? Вы ведь тоже работали на них?
– Я работала на Херцига, а он был личностью!
– Тем не менее вам тоже что-то предложили?
– Тогда речь не шла об уничтожении рода человеческого.
– Какая разница, уцелеет он или нет? Главное, что будете жить вы.
