Глава 1
— В этом есть нечто противоестественное, — с
кислой физиономией сказала Римма. — Она является на воскресный ужин в
шерстяном костюмчике а-ля баба Дуня, у нее растрепанные волосы, жуткие очки — и
она счастлива!
— Римма, не будь злой! — шепотом одернул ее
Юрий. — Все-таки она твоя сестра.
— Я не говорю, что желаю ей плохого, — отмахнулась
та. — Я говорю, что это противоестественно. Больше года она замужем, и до
сих пор ничего не случилось! С Элкой всегда что-нибудь случается — она жуткая
неудачница. У нее такие гены, и с этим ничего не поделаешь.
— Римма, прекрати! — Юрий был полным, румяным и
представительным. Очки сидели на коротком носу важно, словно несли
государственную службу.
Юрочка, ты не понимаешь. Когда у Элки очередная катастрофа,
я знаю, что все путем, жизнь идет как надо.
Но это странное затишье… Да, конечно, она постоянно
обливается чаем и теряет вещи, однако это все мелочи, все не то.
— Ты драматизируешь ситуацию.
— Да ладно! У тебя просто комплекс вины. Ты с ней
познакомился, ухаживал, а женился на мне.
— Нет у меня никакого комплекса! — напыжившись,
сказал Юрий. — И это не я на тебе женился, а ты вышла за меня замуж.
Научись называть вещи своими именами.
Римма закинула ногу на ногу и как бы между прочим спросила:
— Не хочешь же ты сказать, что жалеешь?
— Конечно, нет! — с жаром ответил он. —
Просто… Элла очень цельная личность и заслужила личное счастье. Несмотря на
твое вечное подтрунивание над ней!
— Да-да, конечно. Девушка с глазами дикой серны! Я знаю,
в Элке есть какой-то шарм. Она привлекательна, несмотря на жуткие круглые очки,
которые ей совершенно не идут. Хоть ты ей скажи, что ли. Можно ведь носить
контактные линзы! Я прямо кожей чувствую приближение какой-то драмы. Вот
увидишь, Астапов ее бросит! Не может быть, чтобы она провела замужем целый год
— и ничего не произошло.
— Он ее не бросит. Ты же сама говорила, что Астапов
женился по расчету, — язвительно заметил Юрий.
Мать Риммы и Эллы вышла замуж во второй раз за
вице-президента солидного банка Бориса Михальченко. Астапов работал в том же
самом банке начальником отдела.
— Кстати, а почему Астапова сегодня нет на семейной
вечеринке? — спросил Юрий.
— Борис сказал, что руководство скинуло на него
какого-то гостя. И он повел этого типа в Театр современной пьесы. Как ни
странно, но без Астапова скучно.
В этот момент одомашненный вице-президент банка Борис
Михальченко в спортивном костюме и велюровых тапочках, насвистывая, прошел
мимо.
— У тебя сегодня хорошее настроение, я вижу? —
спросила Римма. — Случилось что-то приятное?
— Точно. Мне пообещали вернуть старый долг. Разве не
приятно? Я, наконец, смогу купить твоей матери машину, чтобы она перестала
пользоваться моей и царапать ее обо все, что попадается на пути. Кстати, Юр,
чего мы сидим, как на именинах? Предложи дамам какое-нибудь интересное занятие.
Юрий крякнул и сделал широкий жест рукой:
— Дамы! Давайте смотреть телевизор! Там сегодня хороший
западный фильм.
— О, нет! — воскликнула жена Бориса Дана,
повалившись в кресло. — Все хорошие западные фильмы насмерть изуродованы
русской озвучкой. Поищите что-нибудь другое.
Дана была высокой и крупной, с королевскими манерами и
громоподобным голосом. Она считала, что в жизни женщины важную роль играют три
"м" — мозги, муж и маникюр. Мозги у нее наличествовали, маникюр она
делала раз в неделю в салоне красоты возле дома, а нового мужа нашла не так
давно в ресторане для гурманов. Он был младше ее на восемь лет, поэтому Дана
считала второе замужество большим личным успехом.
— Устроит тебя ток-шоу «Затруднительное
положение»? — подала голос ее младшая дочь Элла, переключив канал.
Очки ей действительно не шли. Новые дорогие она потеряла,
потом потеряла менее новые и менее дорогие, так что остались только эти —
старые и некрасивые. Она все откладывала поход в оптику, тем более что Астапов
почти никогда не видел ее в очках — дома она старалась обходиться без них, хотя
это и было непросто при ее минус шести.
Что касается невезучести, то тут сестра была права на все
сто. Участие Эллы в любом деле становилось гарантией того, что дело провалится.
Когда она собиралась за покупками, магазины закрывались по самым разным
причинам — от технических до катастрофических: такси, в которых она ехала,
застревали в пробках, лифты зависали, в кассах заканчивались чековые ленты, а в
пунктах обмена валюты заканчивалась валюта.
— А что это за «Затруднительное положение»
такое? — пробурчала Дана. — Там что, выступают беременные женщины?
Борис захохотал за своей газетой.
— Даже я знаю! — принялся объяснять Юрий. —
На передачу приглашают людей, которые попали в трудную ситуацию. Человек в
камеру рассказывает о своей беде, и вся страна по телефону начинает давать ему
дружеские советы.
— Чудовищно, — заключила Дана. — Но все равно
давайте посмотрим.
Все, кроме Бориса, стали смотреть. Тот продолжал читать
газету, постукивая ногой по полу. После заставки на экране появился ведущий с
волосами, завитыми под каракуль, и большим ртом, в котором запросто мог бы
поместиться микрофон. Когда он улыбнулся, от его зубов зарябило в глазах.
— Здравствуйте, друзья! — торжественно
провозгласил он. — Как всегда, по вечерам с вами я, Антон Григорчук, в
ток-шоу «Затруднительное положение»!
Публика загрохотала и заулюлюкала, и Дана заметила:
— Симпатичный мальчик.
Борис тотчас же вылез из-за газеты, посмотрел на Григорчука
и громко фыркнул. В знак солидарности Юрий тоже фыркнул.
Обфырканный ведущий продолжал тем временем щебетать:
— И сегодня гостья нашей студии — Надежда Степанец,
встречайте!
В студии появилась маленькая глазастая брюнетка, постриженная
под Мирей Матье. Энергичной походкой она прошла к гостевому диванчику,
свалилась на него и стала так и сяк складывать ноги.
— Ой! — громко воскликнула Элла и даже подпрыгнула
от избытка чувств. — Это же кузина моего Астапова — Надя! Вы только
посмотрите на нее!
Все и так смотрели. Дана даже придвинулась ближе к экрану.
— Вот это Надя? — переспросила она. — Значит,
с ее ребенком ты сидишь по субботам? Шурик, кажется?
— Ну да! Наверное, Шурик тоже там. Интересно, а Астапов
знает? Может, позвонить ему? — Элла уже хотела вскочить и броситься к
телефону, но сестра, сделав мрачное лицо, не позволила.
