Не напрягайся! Легко сказать! Элла осторожно сняла правую
руку с его плеча и прижала локоть к боку, пытаясь остановить мерзкие брюки по
пути на пол.
Сыщик воспринял ее жест как проявление девичьей
застенчивости.
— Ты чего, лапочка, боишься дядю Жеку? —
насмешливо спросил он и, силой оторвав ее руку от бедра, снова водрузил себе на
плечо. И для страховки положил свою длань сверху.
Элла еще сильнее выпятила живот, но паршивые брюки скользили
вниз и уже нарушили все рамки приличия. Еще немножко, и она опозорится! Не в
силах больше надуваться, она шумно выдохнула и одним резким движением прильнула
к мощному торсу Овсянникова. Это был последний шанс удержать штаны на месте —
зажать их между собой и своим партнером.
— О-о! — пробормотал тот. — Полегче, детка!
Не то дяде Жеке не сдержать клятвы.
В этот момент танец очень кстати закончился, Элла досеменила
до своего столика ив изнеможении упала на стул. Официант как раз принес десерт
— кофе и кисель с мороженым. В голове Эллы тотчас же родился новый гениальный
план. Она быстро съела мороженое и сказала:
— Мне нужно в дамскую комнату.
— Нет, все-таки у тебя болит живот! — радостно
воскликнул Овсянников.
— Смотри-смотри, какая потрясная девица! — вместо
ответа сказала она и мотнула головой.
Доверчивый Жека обернулся, а Элла тем временем схватила
кисель и прикрывая его ладошкой, похромала в туалет. Увидев у нее в руках
стакан, гардеробщик строго сказал:
— Алкогольные напитки выносить из зала не разрешается!
— Это не алкогольные! — огрызнулась Элла. —
Это десерт!
Она сунула стакан ему под нос и, пока он придумывал, как
среагировать на кисель, прошмыгнула мимо него. Гардеробщик некоторое время
стоял неподвижно, потом заложил руки за спину и начал прогуливаться вдоль
коридора. С каждым разом он прогуливался все ближе и ближе к дамской комнате,
наконец не выдержал и прижался глазом к щелке в двери.
Элла между тем расплела косу и завязала шнурком штаны.
Кисель же она придумала использовать вместо геля для волос. Она обмакивала
пальцы в стакан и мазала киселем голову. Гардеробщик, который все это видел,
вернулся на свое место, пробормотав:
— Что у нас в стране за люди? Жрут в туалете, головы
киселем обмазывают!
Когда Элла вернулась за столик, Овсянников пристально
посмотрел на нее и спросил:
— Ты что, купалась в аквариуме? Почему у тебя голова
мокрая? — Он протянул руку и коснулся пальцами ее волос. — И липкая?
— Чтобы быть красивой, — широко улыбнулась
Элла, — следует постоянно экспериментировать!
Когда они вернулись домой, Овсянников выдал ей новый список
поручений на завтра и, дождавшись, пока она пустит воду в ванной, торопливо
набрал номер Шведова.
— Слушай, Димыч, — понизив голос, сказал
он. — Твоя племянница не дает мне проходу. Сегодня мы пошли в ресторан
ужинать, она захотела со мной танцевать и стала прижиматься. Прям не знаю, что
делать. Что значит — ты с ней поговоришь? Это как будто я нажаловался, что ли?
Ну, ты, Димыч, даешь! — Он помолчал, послушал, потом весь
взъерошился. — В каком смысле — чего я хочу? Ну ты ж меня за жабры взял!
Прямо клятву из меня выжал! А я всего лишь человек. И племянница твоя — тоже
человек, хоть и со странностями, конечно.
Элла, которая с трудом смыла с себя тонну косметики и
застывший кисель, закутавшись в длинный халат, словно привидение, прошла мимо
двери. О чем там болтает по телефону сыщик, она не слушала. «Интересно, могла
ли мама поссориться с Астаповым? Может быть, узнав из шоу Григорчука о
существовании Нади и Шурика, она решила выяснить отношения с обманщиком-зятем?
Подхватилась и поехала к нему? А Борис знает об этом?»
Глава 6
Овсянников уехал, оставив на письменном столе листок из
блокнота с именем того человека, которого Астапов в день своей гибели водил в
Театр современной пьесы. Звали его Леонид Игнатьевич Лаппо. Внизу сыщик
начертал номер его мобильного телефона. Элла собиралась немедленно позвонить
этому Лаппо, благо он задержался в столице, и выжать из него все, что только
возможно. Первый вопрос уже был готов: видел ли Лаппо в руках у Игоря или в его
машине коричневый портфель с двумя серебряными замочками?
За завтраком она рассказала о портфеле Овсянникову.
— Интересно, с какой балды соседка Астаповой выложила
тебе все, что знала? — спросил тот, засовывая в рот плавленый сыр.
— Я соврала, что я из милиции, — тут же нашлась
Элла.
— Потрясающая находчивость, — пробормотал
сыщик. — И не менее потрясающая доверчивость.
— А тебе не кажется, что с появлением этого портфеля
убийство перестает выглядеть таким.., простым?
— Я никогда и не говорил, что оно простое.
— Но ведь милиция считает, что все элементарно и
Астапова убила его жена!
— Милиция хочет допросить жену, — мягко поправил
ее Овсянников. — А вовсе не послать ее на костер.
— Не понимаю, на чьей ты стороне!
— Послушай, я ведь не Робин Гуд! — сердито сказал
он. — Я на стороне Борьки.
— Потому что он твой друг!
— Нет, потому что он мой клиент. Друг не всегда прав, а
клиент — всегда.
— Значит, за деньги друга ты готов поймать бедную
Астапову и отдать ее на растерзание властям?
— Бедная Астапова, между прочим, весьма ловко
скрывается.
— Так что насчет портфеля? — Подавив эмоции, Элла
вернулась к теме беседы.
— Не знаю, — развел руками Овсянников. —
Может статься, в нем были банковские бумаги да и только. Какой-нибудь доклад,
который шеф попросил беднягу поправить к утру. Мало ли что?
— Тогда куда он делся, этот портфель?
— Вероятно, за ним заехали и Забрали. Или унесли уже
после убийства.
— Вот я и говорю, что надо потрясти Лаппо. Может быть,
он в курсе, откуда взялся портфель. Может быть, Астапов проболтался, что в нем
находится. Ведь сказал же он соседке, что портфель жутко ценный!
Овсянников взял газету и уткнулся в нее носом, пробормотав:
— Ну, потряси, потряси этого Лаппо, солнышко!
«Ух, так бы и убила! — сердито подумала Элла. — Вместо
того чтобы делать что-нибудь стоящее, искать новые улики, проверять алиби, этот
супер-дрюпер-сыщик составляет ее психологический портрет, чтобы понять, где она
может прятаться. Забавно будет, поглядеть на его физиономию, когда он узнает
правду».
Едва Овсянников отчалил, Элла немедленно бросилась к
телефону и набрала номер.
— Здравствуйте, Леонид Игнатьевич, — приглушенным
голосом сказала она, когда Лаппо ответил. — Мы с вами незнакомы, но у меня
к вам конфиденциальное дело. В воскресенье вы посетили Театр современной пьесы,
и сопровождал вас Игорь Астапов, не так ли? Так вот, Леонид Игнатьевич, я — его
вдова, Элла. Вы ведь знаете, что Игорь погиб?
