Крикнув шоферу: «Ждите меня здесь!» — Элла пронеслась мимо,
развив космическую скорость. Девица выскочила из-под арки, заметалась — куда
броситься: направо или налево? Потом выбрала — направо — и нырнула в
продуктовый магазин. Элла настигла ее в самом дальнем углу возле полки с
овсяными хлопьями, схватила за хлястик и вырвала его с мясом.
— Ты чего? — взвизгнула девица и обернулась.
Элла видела ее в первый раз. Девица была черной масти, с
раскосыми глазами и подбородком, острым, как мыс Горн.
— Ты хотела меня убить? — прошипела Элла, исходя
ненавистью, как пончик кулинарным жиром. — Признавайся, гадина!
— Это была шутка! — воскликнула девица и
попятилась, потому что Элла нашарила за спиной бутылку с кетчупом и выставила
ее вперед.
— Ну ни фига себе шутки! — хохотнула она и
переложила кетчуп в другую руку.
— Девочки, вы что? — спросил какой-то дядька,
резво разворачивая тележку в сторону кассы.
— Иди отсюда, папаша, а то тоже получишь по
чайнику! — запальчиво сказала Элла.
— Что значит — тоже? — испугалась девица. —
Что это ты задумала? Надеюсь, ты не собираешься бить об меня бутылки?
— Тебе, значит, меня кирпичом по башке можно, а мне
тебя кетчупом нельзя?
— Каким кирпичом?! — Девица растопырила пальцы,
унизанные массивными кольцами, которые вполне можно было рассматривать как груз
для тренировки мышц плечевого пояса. — Я просто сказала: «Я ее убью!» Это
всего лишь треп! Из-за мужика и не такое скажешь!
— Подожди-подожди, — нахмурилась Элла. —
Из-за какого мужика?
— Из-за моего мужа, конечно! Из-за Жеки!
— Блин! — с чувством сказала Элла и осторожно
поставила кетчуп на место. — Как тебя зовут?
— Оксана.
— Вроде бы Жека — бывший твой муж?
— Ну и что? Но ведь муж же!
— Логично, — кивнула Элла, — Пальтишко новое
или как?
— У меня? — Девица с недоумением оглядела свое
пальто. — Старое, а что?
— Подкладку покажи.
Девица торопливо расстегнулась и показала подкладку.
— Я не думала, что ты секретарша, — принялась
объяснять она. — Я думала, ты его пассия.
— Пассий не заставляют таскать на горбу
бандероли, — буркнула Элла. — Значит, это не ты за мной охотилась в
проходном дворе? С кирпичом?
Оксана сглотнула и энергично покачала головой, что, мол,
нет, не она.
— А от Овсянникова тебе что надо?
— Хочу, чтобы он взял меня назад.
Элла немного подумала, потом спросила:
— А вторая жена тоже хочет, чтобы он взял ее назад?
— Наташка? Тоже. Но ей лучше — у нее ребенок, и
Овсянников постоянно с ней общается, потому что она мать.
— Ты что, тоже хочешь стать матерью?
— Нет, не то чтобы сразу матерью… Скорее, меня
интересует сам процесс.
— С ума сойти! — пробормотала Элла и громко добавила:
— Ну что ж? Пожалуй, я побегу. И впредь советую тебе не
показываться мне на глаза в этом своем пальто. У меня аллергическая реакция как
раз на такие пальто.
Она вручила Оксане хлястик и вышла из магазина. Шофер спал,
откинув голову назад и разинув рот. Элла попыталась его разбудить, но это ей не
удалось. Она бегала вокруг машины, прислонялась к стеклу носом и скребла по
нему ногтями.
— Если мужик не хочет тебя с собой брать, —
сочувственно сказал какой-то датый тип, выгуливающий без поводка овчарку размером
с детскую коляску, — не унижайся.
Элла плюнула на землю и пнула колесо ногой. В тот же миг
шофер очнулся и посмотрел на нее осоловевшими глазами:
— И ведь он заставит меня платить за простой! —
возмутилась она и попыталась открыть дверь. Когда та не поддалась, она рванула
ее на себя двумя руками и завопила:
— Ну помогите же мне!
— Что-то вы такая нервная, — обиженно сказал шофер
и, дождавшись, пока она усядется, повернул ключ в замке зажигания.
Глава 7
Дима Шведов в коричневой дубленке, сером костюме и малиновом
галстуке смотрелся в забегаловке, облюбованной старыми девами из районной
библиотеки, столь же импозантно, как индюк среди кур.
— Здесь очень вкусный ирландский кофе, —
оправдался он и разорвал конверт, который Элла ему доставила. — Значит, говоришь,
тебя стукнули по голове? Может быть, хотели отнять сумочку?
— Ты сам в это веришь?
— Почему бы нет? Пошлых преступлений нынче не меньше,
чем всех остальных. Ограбить женщину на улице — что может быть бездарнее? Ты
давно была на рынке в выходной день? Видела, что там творится? Толпы народу,
побирушки, охранники, инвалиды на колясках, ветераны, поющие хором, жареные
куры, стельки для сапог и турецкое мыло вперемешку с китайской лапшой. Это ж
сущий нэп! Неудивительно, что тебя треснули по голове кирпичом в надежде
отобрать сотню деревянных. — Он сунул нос в записку, которую обнаружил в
конверте, и воскликнул:
— Ого!
— Он там про меня что-нибудь пишет? — всполошилась
Элла.
— Отнюдь. Я тебе, конечно, скажу, потому что ты лицо заинтересованное.
Он пишет, кто у него на сегодняшний день главный подозреваемый.
— В убийстве Игоря?
— Ну да.
— И кто же? — напрягшись, спросила Элла. Она
ожидала услышать все, что угодно, в том числе и имя собственной матери. Однако
то, что услышала, заставило ее вытаращить глаза.
— Никита, — развел руками Шведов. — Наш
Никита Шаталов.
— Да это просто бред! — рассердилась Элла. —
Какой Никита Шаталов? Откуда он взял Никиту? Что за дерьмо?
— Ты, Астапова, давай не ори, — сердито сказал
Дима. — Привлекаешь к себе лишнее внимание.
— Я не Астапова, а Лапсердакова! — рявкнула та.
— Гаптержакова! — Он тотчас оскорбился за
сестру. — Не так уж трудно запомнить. А Никиту Жека не просто так
подозревает, душа моя! Никита тут у нас такие номера откалывает, чисто Копперфильд.
Это из-за него Катька Бурцева такая несчастная-несчастная.
— Подожди-подожди, Дим, — Элла сжала пальцами
виски. — Я что-то совсем ничего не понимаю. Каким образом наш безобидный
толстяк попал под подозрение в убийстве моего мужа?! У них не было ничего
общего! Они едва знали друг друга!
— Ну конечно! Много ты понимаешь! — противным
голосом сказал Шведов. — Они прекрасно знали друг друга, у них было
кое-что общее, и Никита уже никакой не толстяк.
— Так, — Элла выставила вперед указательный
палец. — А теперь еще раз, но по порядку и в два раза медленнее. Пункт
первый — они прекрасно знали друг друга. Что это значит?
