Нырнув за ним в подземный переход, Элла все еще надеялась,
что отклонение от привычного маршрута — всего лишь случайность. Возможно, Борис
решил спуститься в подземный переход, чтобы купить видеофильм в киоске — хочет
перед сном отвлечься от всего происходящего, или, допустим, новую музыку, чтобы
не скучно было ехать в автомобиле.
Однако вместо этого Борис прямым ходом направился к кассам
метрополитена и купил билет на две поездки — Элла слышала, потому что
подкралась совсем близко. Достала из кармана свой проездной и просочилась через
турникеты. Бояться, что Борис ее обнаружит, не стоило — он не суетился и не
оглядывался, но был чрезвычайно сосредоточен. «Интересно, куда же это его
несет?» — подумала Элла с оттенком ревности. После того как она узнала о подлой
измене Астапова, у нее не осталось никаких иллюзий относительно мужчин. А вдруг
у Бориса тоже рыльце в пушку? Вдруг он изменяет ее матери? В конце концов, он
младше Даны на восемь лет — еще весьма молод, хорошо обеспечен и весьма
привлекателен.
Эллу так подогрела эта мысль, что она ни за что бы не
упустила теперь Бориса, даже если бы он стал бегать по платформе зигзагами.
Однако обошлось без эксцессов — Элла спокойно вошла в соседний вагон и через
стекло наблюдала за отчимом, который всю дорогу рассматривал рекламы на стенах.
Они проехали несколько остановок и гуськом пошли к эскалатору. «Только бы он не
стал ловить машину наверху!» — мысленно взмолилась Элла.
Он и не стал. Он продолжал продвигаться к своей неведомой
цели пешком, что Эллу невероятно удивляло. Даже когда у него ломался личный
автомобиль, он не унижался до метро, а ездил на такси. Толкнув стеклянные двери
на улицу,. Борис сунул руку в карман дубленки и, добыв оттуда что-то розовое,
быстро выбросил в урну. Проходя мимо этой урны, Элла мельком заглянула внутрь,
но там оказалось слишком много мусора, чтобы так, с ходу, определить, от чего
конкретно отчим избавился. Это «что-то» полетело вниз весьма быстро, вероятно,
было довольно тяжелым.
Останавливаться и копаться в мусоре было некогда. Борис
довольно резво обогнул шеренгу торговых павильончиков и направился к серому
«Москвичу», притулившемуся возле входа в магазин «Игрушки». И тут замедлил ход.
Элла перебежала в более удобное для наблюдения место и увидела, как ее отчим
открыл дверцу и влез на переднее сиденье. За рулем сидел какой-то мужчина,
которого она издали не могла как следует рассмотреть. Она достала из сумочки
ручку и торопливо записала номер «Москвича» на обратной стороне проездного
билета.
Вместо того чтобы умчаться в неизвестном направлении,
«Москвич» вяло рыкнул мотором, отворилась дверца и выплюнула ее отчима на
тротуар. Элла сразу обратила внимание, что в руках у Бориса больше ничего нет.
Вероятно" пакет остался внутри. Он что-то передал тому типу за рулем и
теперь, судя по всему, едет обратно.
Элла колебалась. Или ехать за Борисом и приводить свой план
в исполнение — выжимать из него сведения относительно той ночи, когда убили
Астапова, или остаться и опустошить урну. Она остановилась на втором варианте.
Если Борису есть что скрывать, он непременно скроет. А она упустит возможность
узнать о нем что-нибудь «горяченькое». Конечно, отчим мог выбросить
какую-нибудь ненужную бумажку — что еще может заваляться в кармане у
вице-президента банка? Но уж больно стремительно эта бумажка спикировала вниз.
Элла понятия не имела, с какого боку подступиться к урне..
Покрутила головой по сторонам и, заметив лоточек с хозяйственными товарами,
поспешила к нему.
— У вас есть резиновые перчатки? — изнемогая от
волнения, спросила она толстую тетку в таких огромных валенках, что в них,
казалось, можно загрузиться только при помощи подъемного крана — с воздуха.
— Импортные, дорогие! — ответила та и так
неприязненно посмотрела на Эллу, будто та была плохо одета и никак не потянула
бы импортные перчатки.
— Дайте пару, — жадно сказала Элла. — И вон
ту щетку на длинной ручке.
Сделав покупку, она зубами разорвала упаковку и натянула
перчатки на руки. Потом со щеткой наперевес двинулась к урне и, наклонившись,
запустила туда ищущую руку. Вытащила обгрызенный пирожок в бумажке, кулек
шелухи от семечек, пригоршню окурков и бумажный бант, какими украшают
подарочные упаковки. Все это добро она раскладывала на асфальте, стараясь не
обращать внимания на людей, которые сплошным потоком шли из метро. Она
надеялась, что перчатки и щетка покажут всем, что она не бомжиха какая-нибудь,
а уборщица.
Неожиданно к ней подошла приличного вида женщина в длинном
пальто, с кокетливой сумочкой на локте и, приветливо улыбаясь, спросила:
— Простите, что вы тут ищите? Я видела, что вы приехали
на метро, купили перчатки, щетку…
Элла разогнулась, мотнула головой, отбрасывая выбившиеся
из-под шапки волосы, и охотно ответила:
— Да вот, часики уронила. Выбрасывала билетик, а часики
соскользнули с руки и прямо в урну упали.
Женщина, все так же приветливо улыбаясь, начала надвигаться
на нее.
— А ну, пошла отсюда! — негромко сказала она и
коленкой сильно ударила Эллу по ее хрупкому филологическому мослу. —
Катись, пока я тебе очки в глаза не вдавила!
— Ай! — взвыла Элла, и тогда незнакомка изо всех
сил пихнула ее рукой в живот. Элла отлетела назад и впечаталась в стену станции
метрополитена.
— Это моя территория! — сообщила нахалка, выпятив
грудь. — И урны тут мои! И весь мусор в урнах — мой!
Элла растерянно огляделась по сторонам. Уж кому-кому, а ей в
ее положении затевать драку не стоило. Она сняла резиновые перчатки и сунула их
в карман. Щетку положила на землю. Посмотрела сначала на женщину, потом на
урну. Урна была не монументальной, не фарфоровой, с крошечной дырочкой в
середине, а самой банальной жестянкой. Стояла она как-то криво, и Элла
понадеялась, что дно не вмерзло в снег насмерть.
— Шухер! — сдавленно крикнула она. — Мент!
И кивнула головой в сторону. Напавшая на нее женщина
немедленно обернулась, а Элла сделала молниеносный бросок, схватила урну —
благо та все-таки не примерзла! — и бросилась бежать. Вспомнив, что
проездной билет лежит у нее в кармане, врезалась в толпу, которая входила в
стеклянные двери, и нырнула в метро. Урну она держала перед собой двумя руками.
Потом перехватила ее в одну руку и, помахав проездным, ринулась в проход.
— Гражданка! Вы куда? — тотчас же подскочила к ней
бдительная работница метрополитена. — Вы не можете пройти с урной в метро!
— Почему? — спросила Элла, кося глазом назад и
радуясь, что ее никто не преследует. — Где написано, что пассажир не имеет
права иметь при себе урну?
— Нигде не написано, но я вам говорю, что нельзя!
— Это вы сами только что придумали!
— обвинила ее Элла. — Если бы было нельзя, в
правилах бы написали!
— В правилах не написали, потому что это никому в
голову не пришло!
