— Действительно, откуда ты все это знаешь,
Астапова? — подал голос долго молчавший Дима Шведов.
— Юрка сам мне рассказал, — пожала плечами та.
— Что-о? — закричала Римма.
— Несколько часов назад он пришел в себя и сейчас дает
показания. Я успела переброситься с ним парой фраз.
— Но как же его слова: «Она выскочила»? —
неожиданно спросил Овсянников, по-прежнему проявляя пристальный интерес к
деталям.
— Он хотел сказать: «Она выскочила у меня из
головы», — пояснила Элла. — Он имел в виду, что совершенно забыл про
Ленку. Хотя еще во время самого первого знакомства заметил, что она строила
глазки моему мужу.
— Он тоже был в этом отношении парень не промах! —
пробурчал Борис. — Еще неизвестно, кто кому глазки строил.
— Кстати! — Элла встала, подошла к шкафу и достала
с полки разноцветный пластиковый пакет. — Борис! Хочу вернуть тебе твою
собственность.
Увидев знакомый рисунок на пакете, Борис тотчас посерел.
— Не волнуйся, — успокоила его Элла. —
Шантажист деморализован, разоружен и лишен всякого желания напоминать о своем
существовании.
— Шантажист?! — воскликнула Дана. Все остальные
были поражены не меньше нее. — Что ты имеешь в виду? Моего мужа
шантажировали?
— Борис, может, ты сам расскажешь? — спросила
Элла.
— Ну и расскажу, — он повел бровью. — Когда в
тот вечер мне позвонил Астапов и сказал, что деньги при нем, я как-то сразу
напрягся. Подумал: зря он это, так сказать, прямым текстом. Мало ли кто
услышит.
— Как в воду смотрел, — поддакнул Шведов.
— Ну а потом, когда вся семья уже посмотрела ток-шоу
этого Григорчука, я подумал, что Астапова вообще-то надо предупредить. —
Римма ахнула, и Борис тотчас поправился:
— То есть я имел в виду, что лучше, если бы я ему
сказал, что его жена все знает.
— Ну правильно! — одобрил Шведов. — У тебя
ведь тоже рыльце было в пуху: ты знал про эту Надю. Поэтому и поехал к нему
один.
— Да. Я поехал к нему один. Я хотел попросить Астапова
не говорить девочкам, что я знал. Мне было неловко.
— А как же морально-этические законы, Борик? — с
пафосом воскликнула Дана.
— Мужикам закон не писан! — заявил Шведов. —
Ты, Даночка, не переживай! Борька просто хотел оградить вас от лишних
переживаний. Правда, Борька?
— Правда, — согласился тот и сделал важное лицо.
Этого выражения лица Дана всегда побаивалась. Вот и сейчас
мгновенно пошла на попятный.
— Ты ведь нам расскажешь, что было на самом
деле? — требовательно спросила Элла.
— Раз ты докопалась до шофера, утаивать смысла
нет, — дернул щекой ее отчим.
— На самом деле он не шофер, а директор
магазина, — просветила его Элла. — Фамилия Дундилов.
— О, боже! — запел глаза тот. — Даже как-то
стыдно попасться на крючок Дундилова.
— Просто ты очень испугался, — пожалела его Элла.
— Конечно, испугался! Этот гад сначала подвез меня до
места, а потом поперся за мной в подъезд. И увидел, как я открыл дверь и вошел
в квартиру.
— Вошел? — не поверила Дана. — Вошел? И что
ты там делал?
— Ну.., что? Проверил, жив ли Игорь. Это во-первых.
— А во-вторых, он деньги искал, — тотчас подсказал
Овсянников. — Астапов же сообщил ему по телефону, что у него деньги при
себе.
— Я не искал! — оскорбился Борис. — Я просто
глянул одним глазом.
— Он глянул одним глазом — нет ли денег, —
поддакнул Шведов, и Борис недовольно зыркнул на него.
— И этот Дундилов, — Дана с отвращением произнесла
фамилию директора магазина. — Он тебя шантажировал? Он подумал, что это ты
убил Игоря?
— Естественно, он так подумал, — ответила вместо
Бориса Элла. — Ты бы, ма, что подумала, увидев, что человек открыл дверь
собственным ключом, вошел в квартиру, побыл там некоторое время, затем вышел,
запер за собой дверь, после чего принялся звонить в звонок, заглядывать в окна
и вообще делать вид, что он страшно волнуется, не случилось ли чего с
человеком, который должен быть внутри!
— Действительно, — пробормотала Дана. —
Выглядит очень подозрительно.
— Короче, — снова завел Борис, — этот
Дундилов меня вычислил. Ума не приложу — как.
— Что ты говоришь? — не поверила Элла. — Ты
сказал ему не только свою фамилию, но и место работы, а также должность.
— Вероятно, я страшно нервничал… — смутился тот.
— .. И задумал подавить его своим величием! —
подхватила Дана. — Когда мой муж хочет произвести на кого-то впечатление
или взять над кем-то верх, то всегда начинает с должности! — пояснила она.
— Конечно, я нервничал! — вспылил Борис. — Не
каждый день находишь на полу мертвого зятя!
— Значит, ты, моя бесстрашная леди, — подытожил
Овсянников, обращаясь к Элле, — наехала на шантажиста и заставила его
отдать выманенные у отчима деньги?
— У меня есть еще один боевой трофей! — не
сдержалась и похвалилась та. — Я его на балконе спрятала.
— Я его перепрятал, — тотчас же остудил ее пыл
Овсянников. — Положил в твой комод за коробку с носовыми платками.
Элла покраснела и спросила:
— А это не опасно? Вдруг он выстрелит?
— Ничего! — ласково ответил он. — Помажешь
синяк зеленкой — и все дела!
— Какой синяк? — опешила Элла.
— Пистолет игрушечный! — улыбнулся
Овсянников. — Стреляет пластмассовыми пульками. Кота, пожалуй, можно
пристрелить, если, конечно, охотиться всерьез и целиться в глаз или в ухо.
— Фу! — скривилась Элла. — Какой садизм.
— Ну, вы тут можете продолжать беседовать, —
неожиданно вскочила Ленка, — а я, пожалуй, пойду.
— Куда это ты пойдешь? — неуверенно спросила
Лариса.
— Может быть, вы меня судить станете? — спросила
та, сочно сморкнувшись в крошечный платочек. — Я ведь сказала, что все
произошло случайно. Я находилась в состоянии аффекта. Ты бы тоже находилась в
таком состоянии, Лара, если бы твой муж в конце концов обнаружил недостающие
тридцать пять штук баксов!
— Насколько я знаю, — вступил Никита Шаталов, —
в состоянии аффекта ручки у сковородки не протирают и за ноги людей с крыши не
скидывают.
— Ну… Я ничего такого не помню, — сказала
Ленка. — Вам меня не удержать.
— Я не понимаю! — обратилась к ней Лариса. —
Почему ты все это проделывала? С какой целью? Ведь вместо того, чтобы начать
убивать людей, ты могла прийти ко мне и все рассказать! Астапов же не
отказывался от своего долга. Он бы когда-нибудь его отдал!
