Вероятно, она уже очень давно сидела под замком, забыв ощущение свободы – потому что почти две бесценные и бесконечные минуты Настя убеждала ее выйти наружу, размахивая руками и что-то доказывая. Наконец узница выскользнула на поляну. Осмотрелась и, вместо того, чтобы поблагодарить спасительницу, бросилась прочь, низко пригибая голову.
Девочка, проводив беглянку счастливой улыбкой, вернулась к братьям. Первые люди – по большей части хозяева магазинчиков и лавок – возвращались в опустошенный паникой сегмент поляны.
– Уф… – выдохнула Настя, прячась рядом.
– Ну, теперь точно тревогу объявят, – скривился Витя. – Если хозяин вызовет урядников, у-у-у, что начнется… Пора бежать с Ярмарки.
– Не-а, – замотал головой его брат. – Не объявят. Толстяк – обычный трус. Он точно знает, что его крыса опасности не представляет, иначе бы не решился ее держать. А если власти узнают, что от него сбежал пленник, гнусному заработку конец… Смотрите!
Перед «Зоопарком» как раз появился вернувшийся владелец. Утирая дрожащее потное лицо полотенцем, он с непониманием уставился на пустой аквариум, ошеломленно открыв рот. Для того чтобы начать действовать, мужчине хватило пары мгновений. Он лихорадочно осмотрелся, словно крыса могла спрятаться где-то под ближайшим прилавком. После чего захлопнул дверь и навалился на стенки кабины, спешно заталкивая ее внутрь аттракциона.
Через минуту он выскочил, повесил на дверь табличку «Закрыто на технический перерыв, приносим свои извинения!», выключил светящуюся вывеску и снова исчез внутри постройки. Видимо, проверял, не сбежал ли кто-то еще…
– Ну и что будем делать? – устало, словно истратила на спасение пленницы последние силы, спросила Настя. – Прятаться вечно мы не сможем, Стража наверняка вызвала подкрепление, мобилизованы все урядники. Теперь мы не обычные хулиганы, а официальные нарушители городского спокойствия…
– Нужно возвращаться домой, – твердо сказал Витька. – Прямо сейчас. Будем все отрицать, даже если они приведут для опознания этого толстого мучителя крыс… На ходу что-нибудь придумаем. Может быть, папе правду расскажем. И забудем о произошедшем, как о еще одном страшном сне. Станем гулять только по трое, на ночь запирать двери и окна. А еще…
– Нет.
Димка перебил брата так уверенно и напористо, что тот нахмурился. Мальчик расправил плечи, задумчиво глядя куда-то вдаль.
– Мы не можем проиграть, – сказал Дмитрий, и что-то в его лице переменилось (сейчас он очень напоминал Петра Петровича, когда тот сердился или намеревался стоять на своем до победы). – Мы не можем вернуться домой вот так…
– Но Витька прав, – вздохнула сестра. – Что ты предлагаешь? Украсть у Марго сердце? Уверена, оно скрыто в надежном месте, которое циркачка не оставляет без присмотра даже ночью.
– Шкатулка, – вдруг предположил Виктор, и глаза его загорелись. – Вот криогенный тайник, который охраняет змея! Видали, как она вцепилась в ларец на поясе, когда речь зашла о Мглистом?
– Возможно. Вполне возможно… – задумчиво прищуриваясь и по-прежнему глядя поверх торговых рядов, ответил Димка. – План я пока не придумал, так что будем импровизировать. Но я точно знаю, что нужно вернуться в цирк и добиться разговора с Маргаритой Дрейфус. Ее можно убедить помочь нам. Но для этого нужно сначала заставить нас выслушать. Если вы не со мной, я не обижусь, честное слово…
Витя и Настя переглянулись: девочка многозначительно закатила глаза, мальчик пожал плечами.
– Веди, раз решил… Только без беготни, ладно?
Окольными тропами, стараясь держаться за продуктовыми лавками и передвижными сувенирными магазинчиками, дети начали повторное путешествие к гигантскому шатру с флажками на крыше, возвышавшемуся над остальными постройками поляны. На людные проспекты они старались не выходить. Но и трусливыми жуликами тоже не выглядели – при случайной встрече с ними, спокойно бредущими позади павильонов, можно было предположить, что школьники немного заплутали, но точно знают, куда направляются.
Поляна постепенно возвращалась к привычному образу жизни: музыканты поднимались на сцены, подбирая брошенные инструменты; повара спешили снять с плиток подгоравшие деликатесы; художники с сожалением прятали незаконченные портреты, выискивая в толпе новых клиентов. И только повышенное число урядников, чьи белые куртки мелькали то здесь, то там, выдавало беспокойство, недавно перенесенное одним из кварталов Ярмарки.
Прячась за рекламным щитом парикмахерской, Витя, Настя и Дима проскользнули к матерчатой стене цирка. Здесь, укрытые от оживленных улиц плотным строем будок по продаже сиропа, ваты и дорогущих жареных семечек, они двинулись вдоль шапито, пытаясь отыскать проделанный ранее лаз.
Внутри громыхала музыка – там вовсю шло очередное представление, участники которого наверняка уже успели забыть о странных детях, задававших еще более странные вопросы…
– Вот дыра! – Настя первой заметила разрез на стыке полос желтой и красной ткани.
– Ты уверен, что нам нужно возвращаться? – тихонечко спросил Виктор, наблюдая, как брат раздвигает усыпанные нитками края, чтобы сунуться внутрь.
– Я ж сказал, не хочешь – иди домой! – огрызнулся Димка, но без злости, скорее устало и бессильно.
– Да не заводись ты, – миролюбиво попросил Витька. – Я же хочу понять, что ты задумал…
– Да, братик. – Настя, судя по виду, тоже не спешила возвращаться под пыльный амфитеатр. – Не поделишься?
– Нет, – на этот раз гораздо резче произнес тот. Хмуро покосился на остальных, упрямо сжал губы и исчез в прорехе.
– Вот в кого он такой? – совершенно по-маминому поинтересовалась девочка, ныряя следом.
Залезший последним Виктор едва удержался, чтобы не чихнуть. Он зажал нос пальцами и медленно вдохнул ртом. Щурясь от урагана пылинок, пляшущих в вертикальных полосках яркого света, мальчик разглядел брата и сестру. На этот раз наблюдательный пост выбрали другой – теперь заботинцы смотрели на манеж сквозь широкую горизонтальную щель из-под ступеней трибуны. Над головами все так же смеялись и хлопали, дети просили конфет, а взрослые нетерпеливо шоркали ногами.
Играла ритмичная жизнерадостная композиция, сама по себе вызывавшая улыбки. На манеже находились не Эрнест и Мария, а «весельчак» Степка, развлекающий публику нелепыми выходками. Вот он взобрался на сложнейшую конструкцию, составленную из обрезков трубы, сломанного табурета, надувного мяча и двух досок. Зал замер, когда клоун опасно забалансировал на шаткой пирамиде, а затем охнул – Степан полетел вниз. Клоун упал, мягко кувыркнувшись по песку, и невесть как поймал отлетевший от развалин конструкции мяч. Тот будто специально отскочил циркачу в руки, и мужичок прытко его оседлал. Артист поскакал по манежу, пуская длиннющие струи слез (они, конечно же, вылетали из специальных шлангчиков, спрятанных под кепкой). Затем вдруг подпрыгнул, одним движением встав на надувной шар, и почти минуту ловко и смешно удерживал равновесие, грозя вот-вот грохнуться оземь.
