И они двинулись дальше, не очень-то понимая, куда именно идут, окончательно заблудившись в нагромождениях однообразных труб и вздрагивая от каждого шороха. Услышали шум моторов, которого раньше не было, и повернули к нему. Обогнув огромную установку по отчистке воздуха, снова угодили в целое скопление электрических шкафов.
Опять начал ощущаться холод, на детей навалилась усталость. Но о том, чтобы присесть и отдохнуть хотя бы десять-пятнадцать минут, не шло и речи. Только они вспоминали жуткое мохнатое туловище оборотня, покрытое толстыми черными щетинками, как страх еще быстрее подгонял вперед, заставляя пролезать в самые узкие щели между трубами или продираться через пыльные связки проводов. А еще через какое-то время близнецы вдруг вышли на открытое (относительно открытое, потому что все равно кое-где из пола торчали трубы) пространство, посреди которого возвышалась и убегала в потолок лестница. Такая желанная и надежная лестница, ведущая в круглый люк над головами.
Витька и Настя уже приготовились перейти на бег, ринувшись вперед, и Димка едва успел поймать их за края накидок, утягивая в укрытие. Заставив присесть за трансформаторной установкой, он покрутил пальцем у виска, осуждающе глядя на обоих.
– Вы что, спятили? – зашептал он, грозно хмуря брови. – А если она тут одна, эта лестница? Тогда бабке Красимире нас поймать вообще труда не составит – села в засаду, да жди, когда детишки неразумные из чащобы выйдут. Может, и не всех, но одного или двоих схватить успеет…
– Извини, – зачем-то пробормотала Настя, рукавом утирая нос. – Мы не подумали.
– Спрятаться нужно, выждать, – уже не так сурово продолжил Дима. – Если старуха не появится, тогда бежим и карабкаемся.
И они притаились в холодной тени, стараясь не шуметь и не расчихаться от пыли. По очереди выглядывали из-за края, внимательно осматривая каждый закуток вокруг лестницы. Ничего не замечали и опять возвращались в тень, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Снова дал знать о себе голод, очень хотелось пить. Лица детей осунулись от страха и пережитых волнений, губы растрескались от жажды, руки и щеки покрылись толстым слоем грязи.
И вот, когда в очередной раз выглядывать и проверять должен был Виктор, он вдруг молнией шарахнулся обратно, глядя на брата и сестру выпученными глазами. Ничего не говоря, мальчик приложил к губам указательный палец, но его поняли и без слов. Там, возле лестницы, находилась бабушка Крася, и они прекрасно помнили, какой острый у нее слух.
Но наших путешественников можно понять – находиться в неведении гораздо страшнее, чем лично узреть свой страх. Ничего не знать куда жутче, чем понимать, что именно делает твой враг, и быть готовым к ответу. А потому напряженное ожидание, в котором дети просидели не меньше десяти минут, закончилось, когда Димка осторожно и очень-очень медленно приподнялся, выглядывая из укрытия. Старуха действительно была у лестницы – сидела в тени, задумчиво глядя наверх. Она вновь изменилась – теперь казалось, что она хотела превратиться обратно в человека, но вдруг раздумала. А потому верхняя часть чудовища вновь стала бабушкой-отшельницей, а все, что ниже пояса, осталось от мухи. Вид этого страшилы, несущего человеческое тело на четырех тонких длинных лапках, вызывал отвращение и страх. И еще было заметно, как серьезно ранена Красимира.
Вся левая половина ее благодушного и улыбчивого лица была покрыта ржаво-коричневой пузырящейся коркой свежего ожога. Под ней скрылись глаз, ухо и щека, часть носа и подбородка. Задел ожог и губы, навсегда превратив лучезарную старческую улыбку в кривой недоверчивый оскал. Сейчас эти обожженные губы шевелились, и Димка вдруг смог разобрать, что бормочет себе под нос страшная отшельница.
– Гадкие, гадкие дети, – шептала она, не отводя единственного глаза от люка над головой. – Обидели несчастную бабушку Красимиру… Ну что такого я им сделала? Приютила, угостить собиралась, девочку лаской окружила… Куда, куда же могли деваться эти гадкие дети?
Тонкие мохнатые лапки чудовища подрагивали, словно от нетерпения, а левой человеческой рукой старуха осторожно ощупывала ожог, словно пыталась определить его размеры. Голова ее все время поворачивалась из стороны в сторону, и Дмитрий догадался, что теперь оборотень наполовину лишена своего острого слуха.
– Они могли пойти по этой лестнице, но тогда детишки напрямую угодят к крыскам… К злым крыскам, обижающим бабушку Красимиру… Могли они это сделать? – спрашивало чудовище само у себя. – Могли, да. Но еще плохие дети могли пойти по дальнему коридору. Пойти по коридору, чтобы не лезть к крыскам, а направиться вверх, в сторону Заботинска…
Обожженная голова опустилась, и теперь взгляд оборотня был направлен в темное ответвление, образованное стенками приборов и установок по отчистке воздуха. Уставившись во мрак, старуха продолжала негромкий монолог:
– Что же сейчас делать бедной бабушке? Но ведь я могу поймать их по дороге, да. Путь до Заботинска неблизкий, возможность будет. Они же говорили, что идут на Заботинск, просили бабушку Красимиру помочь. Я бы помогла, я собиралась помочь, они бы навсегда забыли о страхах, населяющих Спасгород… Куда же они направились? К крыскам или к дальним шахтам? Пугливые гадкие дети. Они бы никогда не полезли к крыскам, это точно. Значит, они выбрали безопасный путь. Ну ничего-ничего, гадкие дети, я обязательно догоню вас, и тогда вы ответите за боль, причиненную бабушке Красимире!
И с этими словами оборотень поднялась с насеста на свои тонкие мохнатые ноги. Покачивая черным волосатым тельцем (из которого все еще вырастала верхняя половина старушки), она засеменила в дальний темный проход, продолжая что-то бормотать себе под обожженный нос.
– Скорее бежим к лестнице! – Настя чуть не выпрыгнула из укрытия. – Пока она не вернулась, мы должны быстрее залезть как можно выше!
– Тихо ты! – Димка болезненно схватил сестру за плечо, опуская обратно. – Вдруг это ловушка?
– Кроме того, – задумчиво начал Витя, и остальные поморщились (уж шибко им был знаком этот тон, которым брат излагал логичные, но неприятные факты), – не исключено, что нам вовсе не по этой лестнице.
– Что ты хочешь сказать?
– Мы все слышали эту сумасшедшую старуху. Путь на Заботинск лежит не тут, а где-то дальше по техническому этажу. В той стороне, если быть точным. – Он махнул рукой вслед ушедшей в темноту бабе Красе. – А эта лестница ведет к каким-то крыскам, так? Там – безопасный путь. Возможно, Лифты. Тут – крыски, и надеюсь, это совсем не то, о чем я подумал…
– Что же ты предлагаешь? – Димка вслушивался в звуки, окружавшие их, пытаясь вовремя различить стук когтей чудовища по железным плитам пола. – Идти следом за Красимирой? Ты серьезно?
– Возможно, – протянул его брат, но теперь не так уверенно. – Если бы мы смогли выждать или перехитрить бабку, то нашли бы подъем к поселку. А лезть в этот люк, который даже оборотень назвал небезопасным, я отчего-то не хочу.
– Вы можете спорить, сколько хотите, – вдруг насупилась Настя, – но я намерена убраться отсюда как можно скорее. Пожалуйста, не заставляйте именно меня принимать решение!
