Тай снова посмотрел на поэта:
– Я их не знаю.
– Зато они знают тебя, – ответил Сыма Цянь. Поэт сделал знак девушке, чья очередь была наливать им вино. – Радость моя, эти двое тут часто бывают? – спросил он, указывая на них подбородком. – Вообще когда-нибудь бывают?
Она оказалась сдержанной молодой женщиной и должна была занимать определенное положение среди девушек, если ее выбрали, чтобы прислуживать поэту Ее взгляд в сторону входа был коротким, оценивающим. Она подлила им вина и прошептала:
– Я их никогда не видела, – она скорчила неодобрительную гримасу. – У них неподходящая одежда.
– Совсем неподходящая, – весело согласился Цянь. Он посмотрел на Тая, теперь глаза его ярко сияли. Он потянулся, будто большой кот. – Я не прочь подраться. Убьем их вместе?
– Я могу попросить хозяйку, чтобы их выпроводили, – быстро вмешалась девушка, – если они вам неприятны, господин мой.
Это было правильное предложение. Драки – это плохо для дома удовольствий. А уж убийство – и того хуже. Поэт скривил лицо, но неохотно кивнул; он уже соглашался, когда Тай заговорил.
Он слышал гнев в собственном голосе, колючем, как шипы на таране, пронзающем ворота. Он устал от того, что кто-то воздействует на него: ему угрожают, на него нападают, с ним обращаются, как с объектом преступных замыслов – или даже притворного благодеяния, – не имеющим собственных ресурсов. Не дают возможности выбрать свой путь. У него в Чэньяо сегодня есть ресурсы, и это не только его меч.
– Нет, – возразил Тай. – Будь добра, выйди к носилкам губернатора перед входом. Расскажи солдатам, что в доме находятся два человека, имеющие по отношению ко мне недобрые намерения, и что это угрожает Второму военному округу, власти губернатора и безопасности империи. Я бы хотел знать, кто их послал. Я буду ждать ответа от губернатора к концу ночи у себя в гостинице. Ты можешь это сделать?
Девушка улыбнулась. Это была почти жестокая улыбка. Она поставила флягу с вином на низкий столик.
– Конечно, могу, мой господин, – прошептала она. Поклонилась ему и пошла прочь. – Прошу простить мне недолгое отсутствие.
Она спустилась по двум ступенькам и прошла через комнату к двери. Они смотрели ей вслед. Ее движения были неспешными, грациозными.
– Думаю, – задумчиво произнес Сыма Цянь, – из нее получилась бы запоминающаяся компаньонка.
Тай невольно кивнул.
– Ты уже познакомился с военным губернатором? Сю Бихай с ними не будет нежен, – сказал поэт.
– Я познакомился с ним сегодня вечером, – ответил Тай, – не по собственному желанию. И поэтому я вам верю. Однако мне необходимо знать эти вещи. – Он помолчал. – Та женщина-убийца, которая явилась на озеро. Она убила моего друга, которого сопровождала на запад, делая вид, что служит ему. Я похоронил его у Куала Нора.
– Солдат? – спросил Сыма Цянь.
Тай опять почувствовал гнев и вернувшуюся печаль.
– Ничего подобного. Студент, который сдавал вместе со мной экзамены. Человек, не способный кого-либо обидеть.
Поэт покачал головой:
– Грустно это слышать. Мы живем в беспокойное время.
– Он приехал, чтобы сообщить мне о чем-то. Проделал для этого такой долгий путь. Она убила его раньше, чем он сумел это сделать.
У дверей послышался какой-то шум. Они оглянулись. В Белый Феникс вошли шесть солдат.
Возникла суета, но не слишком большая. Комната была просторной и полной людей. Мужчины все время входили и выходили. Девушка, которая вернулась с солдатами, указала им на двоих с мечами, замеченных ранее Сыма Цянем.
Солдаты подошли к ним. Последовал короткий, напряженный разговор. Один из тех двоих потянулся к мечу, что было глупо. Через мгновение его вынесли из дома, без сознания. Второго вывели из дверей, зажав между двух солдат. Это заняло всего несколько секунд. Музыка и смех на другом конце комнаты даже не прервались. Две девушки танцевали, играла флейта…
Такова жизнь в городах, подумал Тай мрачно. Нападение может произойти в людном месте и его даже не заметят. Ему следует об этом помнить, снова научиться этому. Синань будет таким же, и даже гораздо худшим. Пыль мира…
Сыма Цянь снова повернулся и посмотрел на него.
– Я бы с удовольствием подрался, – сказал поэт.
– Я вам верю, – Тай заставил себя улыбнуться.
– Маловероятно, что эти двое смогут им что-то рассказать. Ты это понимаешь?
– Потому что?
– Если это приказ Синаня, то есть властей, то между приказом и посланными его выполнить будет много людей.
Тай покачал головой. Он все еще сердился. Слишком много вина, слишком большая беспомощность, и образ Чоу Яня в памяти.
– Возможно, – ответил он. – А возможно и не так много людей, если это держат в тайне по какой бы то ни было причине.
Цянь весело улыбнулся:
– Для человека, не имеющего чина и проведшего два года вдали от мира, ты знаешь о подобных вещах больше, чем следует.
Тай пожал плечами:
– Мой отец. А мой старший брат – советник первого министра, как вы уже заметили.
– Он действительно советник, да? – задумчиво произнес поэт. – Большая честь для вашей семьи.
– Большая честь.
Он понимал, что его голос не соответствует словам и что собеседник это почувствует.
Сыма Цянь мягко сказал:
– Если эти двое в Чэньяо ищут тебя, им отдали приказ некоторое время назад. Приказ следить, когда ты вернешься на восток. Вероятно, на тот случай, если убийца у озера потерпит неудачу.
Он высказал его собственные мысли.
Тай пристально посмотрел на поэта:
– Я все-таки не знаю, почему кто-то хотел моей смерти. Еще до лошадей.
Поэт не улыбнулся:
– Я знаю, – произнес он.
В густых лесах, под непроницаемым пологом листвы вдоль Большой реки, гиббоны раскачивались на ветках и пронзительно кричали на лодки, которые подскакивали и вертелись в потоке, стремящемся на восток, или которые тянули вверх против течения вдоль ущелий. Кружились и кричали птицы над водой и над утесами. Тигры жили среди деревьев и убивали людей в темноте, если те имели глупость ночью ходить по лесу.
Легко увидеть тигра в широко расставленных глазах, которые удерживают его взгляд, подумал Тай. Несмотря на все остроумие и искушенность поэта, в нем было нечто хищное, что связывало его с дикой природой, лежащей за окруженными стенами охраняемыми городами. Сыма Цянь раньше был разбойником на реках и на дорогах и никогда не принадлежал двору или кварталу куртизанок.
Это было видно.
Поэт снова улыбнулся, и теперь на его лице появилось сострадание. Но тигры не такие, подумал Тай. Они никогда не выглядят добрыми. Тебе придется лучше строить свои образы, сказал он себе. Для камышового кота в нем слишком много сложности…
