Это хуже, чем он думал раньше. Потому что теперь, если Шэнь Тай погибнет по дороге, – если он уже погиб, – его смерть будет стоить империи этих коней.
Двести пятьдесят коней – абсурдное, ошеломляющее число. Этот человек возвращается как герой, он будет немедленно принят во дворце. Хуже этого и быть не могло.
И кое-кого надо убить. Быстро.
Молчание тянулось. Смолкла музыка пипы на другой стороне двора. Лю сидел неподвижно, ждал его слов. Явно сам потрясенный. Можно было бы подумать, что это хорошо для него, для его семьи, но только если не знать этих братьев – и еще кое-чего, что было сделано.
Подумав об этом, Чжоу произнес это вслух.
– Твоя сестра за Длинной стеной, Лю. Он ничего не сможет с этим поделать.
Лю не захотел посмотреть ему в глаза. Это случалось редко и сказало Вэню, что он попал в больное место – или в одно из них – в душе своего советника.
– Ты – старший сын, не так ли? – резко прибавил он. – Глава семьи. Ты имел право это сделать, и я это одобрил и предложил при дворе. Вам была оказана честь. Всем вам.
Это также делало Лю еще больше обязанным ему.
Его советник кивнул, хоть и несколько менее решительно, чем обычно.
– Что еще мне нужно знать? – спросил первый министр. Отношения в семье Шэнь не были самой большой его проблемой. Ему нужно было поскорее отпустить советника. Сегодня ночью он должен вызвать другого человека. – Кто об этом узнает?
Лю поднял взгляд.
– Кто узнает? Все. Сегодня ночью или к середине утра. Это была военная почта, две копии: одна – в большой секретариат, другая – в Военное министерство. А в Да-Мине тайн не существует.
Это он понимал. «В Да-Мине тайн не существует».
Шэнь Тая должен будет принять Сын Неба.
Этому никак нельзя помешать. И в зависимости от того, чего хочет Шэнь Тай, он сразу же может стать непредсказуемым фактором в игре, уже и так настолько сложной, что не выразить словами.
Хотя, возможно, его убьют или уже убили по дороге от Железных Ворот. Но теперь последствия будут другими, принимая во внимание этих коней. Двор проведет расследование, несомненно. А первый министр Вэнь слишком много знает о той возможной гибели по дороге.
Это было такое маленькое, частное предприятие, когда он его затеял. Порыв, почти ничего более, небрежное использование собственной власти. Но теперь, если окажется, что империя лишилась двухсот пятидесяти сардийских коней из-за чьего-то безрассудства, преследования исключительно личных интересов…
А это может произойти, если кое-кто заговорит.
Есть человек, который просто должен умереть до того, как оценит грозящую ему опасность и постарается защитить себя. Например, поговорит с кем-нибудь во дворце. Сегодня ночью. Может быть, даже прямо сейчас.
Или – первый министр почувствовал, что побледнел при этой мысли – посетит одного военного губернатора и выскажет ему свои опасения, а потом попросит совета и защиты.
Слишком пугающий сценарий, чтобы его рассматривать.
Он отослал советника домой. Слишком резко, вероятно, учитывая проницательность этого человека, но у него не было времени действовать более тонко, и он не собирался посвящать Лю в эту историю. Ему придется положиться на то, что Лю растерян и встревожен. Из-за того, что он сделал с сестрой, конечно, и возвращения брата.
Все это из-за одного человека, с горечью думал Чжоу. Того, кто возвращается по императорской дороге из-за границы. Возможно, у него достаточно сил – и желания – погубить их обоих.
Когда Чжоу остался один, не считая притаившегося слугу, который не имел значения, он начал ругаться вслух. Та, кого он проклинал – не называя имени, не такой он глупец, – была семнадцатой дочерью небесного императора, светлой и прекрасной принцессой Белый Нефрит, Чэн-Вань.
Эта капризная и безответственная женщина из далекого Ригиала на окруженном горами плато так много изменила. Это свойственно женщине.
Он услышал, как снова заиграла пипа.
Ей, наверное, сказали об уходе Лю. Она предположила, что Чжоу уже освободился и заботы дня покидают его. Но это не так. Он не может пойти к ней. Он пока не может расслабиться, успокоиться и избавиться своего страха и гнева. Ему надо кое-что уладить немедленно, а это означает, что надо довериться другому человеку. И надеяться, что еще не слишком поздно.
Он знал, какой человек ему нужен, и отдал приказ привести его. Что касается доверия, то он может всегда приказать убить и его тоже, потом. От подобных дел расходятся круги во все стороны, подумал первый министр, словно по застывшей воде пруда от одного брошенного камня.
Вот. Подумайте, какой образ! Он все-таки поэт, будь он проклят.
Чжоу поднял свою чашку, слуга бросился наливать ему вино. Он старался гнать от себя картинку, как некто уже сейчас едет или его несут на носилках из двора Пурпурного мирта по ночному городу Как он прибывает к дверям нового особняка Рошаня. Как его впускают. Как он рассказывает ему…
Доложили о приходе того стражника, которого он вызвал. Чжоу приказал ему войти. Крупный человек. Шрам на правой щеке. Его звали Фэн. Он поклонился, стоя в дверях.
Вэнь Чжоу отпустил слугу, потом сказал то, что нужно было сказать. Он объяснял точно, спокойным голосом. Фэн выслушал указания и поклонился. На его лице ничего не отражалось.
Так и должно было быть. Просто невозможно руководить и управлять такой обширной империей, с такими трудностями внутри и снаружи, будучи мягкосердечным человеком, которого могут счесть достойным сана священника.
И любой здравомыслящий человек, оценив это время, согласился бы, что это еще более справедливо, если император уже не молод. Уже не тот энергичный, блестящий вождь, каким был тогда, когда сам захватил трон (убив братьев, этого не следует забывать) и начал свое славное правление.
Если покойный первый министр Цинь Хай, десятки лет находившийся рядом с императором, и научил чему-то двор, так это тому, что иногда темные, сомнительные деяния правительства должен взять на себя первый министр. Иначе зачем, по слухам, существовали эти звуконепроницаемые подземные помещения или тайные туннели внутри и за пределами городского дворца, который с нынешней ночи принадлежит самому опасному человеку в Катае?
И если окруженный врагами, перегруженный работой первый министр, непосредственно отвечающий за целых девять министерств, жертвующий своими собственными любимыми развлечениями на утомительной службе своему императору, использует свою власть в пустячном деле, касающемся выбранной им женщины и раздражающего его мужчины, которого она раньше слишком хорошо знала… Ну неужели нет никаких преимуществ в награду за то, что он выполняет столько разных задач? За бессонные часы, например, которые предстоят ему сегодня ночью в ожидании возвращения того человека, которого он послал с заданием?
