Вэй Сун во внутреннем дворе кружилась, как обычно делают каньлиньские воины, сражаясь с пятью мужчинами.
Сначала их было шестеро, по крайней мере считая того, который лежал позади Тая. Она сражалась, подобно смерчу, в убийственной тишине. Тай тихо и яростно выругался: она могла бы и позвать на помощь! Он догадывался, почему она этого не сделала. Ему это не понравилось.
Устремившись к ним, он крикнул, в основном чтобы выплеснуть накопившуюся ярость. Его крик не был адресован никому конкретно, но всем и всему сразу. Всем этим людям, которые действовали на него и для него, и даже через него, – с того момента, как Бицан шри Неспо у озера Куала Нор вручил ему свернутый в трубочку пергамент, который дарил ему слишком много коней.
Это зашло слишком далеко: эта пассивность, эти уступки, согласие с замыслами других людей – благожелательных или наоборот. Он не такой человек и не позволит себе быть таким под девятью небесами. Возможно, он сможет заявить об этом, держа в руках два меча.
Один из стоящих перед Сун людей полуобернулся на внезапный крик Тая. Это движение оборвало линию его жизни: удар, нанесенный Сун слева, попал в его незащищенный бок. Клинок вышел обратно так же аккуратно, как и вошел, и унес с собой жизнь.
Сун упала на землю и перекатилась по цветочной клумбе, давя пионы. Они снова распрямились, когда она вскочила на ноги. Взмах меча ближайшего к ней противника, который должен был обезглавить ее, просвистел в воздухе.
Тай к тому времени уже был среди них.
Суть тренировок Каньлиня, как он их видел (другие, может быть, отличаются), заключалась в постоянном, терпеливом, формальном повторении боевых движений. Без мечей, с одним мечом, с двумя мечами, снова и снова, в идеале – каждый день жизни. Эти движения становятся настолько автоматичными, что исчезает необходимость думать, понимать, планировать во время схватки. Тело знает, что ему нужно делать и как делать.
Поэтому, безо всяких колебаний, не думая о том, как давно он этим не занимался, Тай воткнул правый меч в землю, оставил колеблющийся клинок в земле и прыгнул вперед, с поворотом, словно ныряя. Это движение, – правильно выполненное, – позволяет левому мечу проскользнуть под своим собственным летящим телом и нанести параллельный земле удар, точно серпом, противнику, стоящему к вам лицом или поворачивающему к вам.
Клинок вонзился в ближайшего мужчину, вошел глубоко над самым коленом, и кровь брызнула, подобно первобытному жертвоприношению, к восходящему солнцу.
Тай приземлился (опасный момент, с мечом в одной руке) и, стоя на коленях, прикончил падающего раненого прямым ударом в грудь.
Осталось трое. Все трое повернулись к нему.
– Уходите! – крикнула Вэй Сун.
Как бы не так, подумал Тай, охваченный гневом.
Каждый выбирает противника с одной стороны, когда трое стоят в ряд против двоих – если они допускают эту ошибку.
Он переложил свой единственный клинок в правую руку. Выбрал стоящего дальше других от Сун: обычно так и делали. Парировал косой удар бандита и снова перелетел по воздуху налево – еще одно движение, которого, как ему казалось, он не помнит. При этом тоже нужно быть осторожным и не пораниться собственным мечом – Тай подумал об этом еще в воздухе, – но когда он закончил это движение, перед приземлением, он нанес удар бандиту и почувствовал, как меч попал в цель.
Мужчина вскрикнул и упал. Тай тоже упал, в цветы, вскочил (почти плавно), прикончил и этого тоже, на земле.
Быстро огляделся, пригибаясь в ожидании нападения, потом отступил.
Прямой опасности не было: стоявший посередине человек тоже лежал на земле. Сун воспользовалась предоставленной ими возможностью и нанесла рубящий удар обеими мечами, когда этот человек повернулся к Таю. Можно было бы назвать удар элегантным, хотя крови было много.
Неудивительно, что последний бандит повернулся и пустился бежать.
К несчастью для него, путь ему преградил взъерошенный, раздраженный поэт. Его не подвязанные седые волосы падали на одну сторону.
Всему миру Сыма Цянь должен был казаться одной из гротескных охранных статуй у ворот дома или у входа в гробницу, поставленных отпугивать демонов.
– Ты отвлек меня от первой чаши вина, – мрачно произнес он. – Бросай оружие. Тогда у тебя появится хотя бы малейший шанс остаться в живых. Иначе у тебя не будет вообще никаких шансов.
Бандит заколебался, затем, очевидно, решил, что «малейший шанс» не реален. Он выкрикнул что-то, похожее на имя, и бросился очертя голову на поэта, размахивая мечом. Тай затаил дыхание.
Ему не следовало беспокоиться, ведь он слышал рассказы. Сыма Цянь долгие годы сам был разбойником в диких ущельях, а его меч – единственный, который он носил, – стяжал славу.
Цянь уклонился от яростной атаки, пригнулся, уходя в сторону, и выставил вперед ногу. Бегущий человек споткнулся и упал. Бандит еще не успел опомниться и лежал, растянувшись на крыльце, когда господин Сыма уже приставил кинжал к его горлу.
Солнце появилось над павильоном с восточной стороны.
Слуга вышел во двор с той же стороны, держа в руках таз с водой. Он остановился. Широко открыл рот.
– Позови людей губернатора! – крикнула Сун. – Они перед домом! – Она взглянула на Тая. – И от них столько же пользы, как и в Белом Фениксе. – Она подошла и подала ему второй меч. Свою пару мечей она уже вложила в ножны.
– Эти пришли через калитку у воды?
Сун кивнула.
Поэт заломил левую руку бандита за спину. Тай видел, что она треснет, если нажать чуть посильнее. Кинжал оставался у его горла.
– Зачем ты здесь? – тихо спросил Сыма Цянь. – Ты знаешь, что следователи губернатора будет безжалостны. Отвечай, и я сделаю все, что смогу.
– Кто ты такой, чтобы делать мне предложения в Чэньяо? – прохрипел бандит, уткнувшись лицом в землю.
– Тебе придется поверить, что я могу их делать. Они скоро будут здесь. Ты слышал, как она послала за ними. Говори!
– Ты убьешь меня, если я скажу? До того, как они…
Тай поморщился, на мгновение закрыл глаза.
– Клянусь, – хладнокровно ответил поэт. – Зачем ты здесь?
– Это моего брата они пытали вчера ночью. После того, как два человека назвали его имя.
– Твой брат нанял людей для убийства Шэнь Тая?
– Ему сообщили, что человек с таким именем может приехать с запада. Нужно его ждать. Хорошо заплатят, если он приедет в Чэньяо и не уедет отсюда.
– Твоей брат получил такие инструкции?
– Да. Письмом. Я его не видел. Он мне только рассказал.
– Кто написал это письмо?
– Я не знаю.
– Тогда почему ты здесь? Это было его задание?
Лежащий на земле человек издал какой-то звук.
