Во всяком случае, таким было мнение студентов, сдающих экзамены или готовящихся к ним. Конечно, их общее мнение должно было быть правдой, не так ли?
Сев в карету, Тай сразу же почувствовал себя не в своей тарелке. Он был уверен, что в этом и заключался смысл замечания Рошаня.
– Почему вы решили, что я считаю это возможным? Что моего брата можно обвинить в чем-то, имеющем отношение ко мне?
Он тянул время, пытаясь сориентироваться. Губернатор откинулся на пышные подушки, разглядывая его. На таком близком расстоянии Ань Ли казался еще более устрашающе громадным. Такой размер выглядел мифическим. Впрочем, он и был легендарной фигурой.
Еще не поднявшись до ранга генерала, он возглавил три похода кавалерии Седьмого округа, когда после пяти дней и ночей тяжелой скачки ворвался в битву с повстанцами с Корейского полуострова и решил ее исход в свою пользу. Корейнцы с дальнего востока, преисполнившись амбиций под предводительством своего императора, в ту весну захотели подвергнуть испытанию решимость императора Катая построить крепости для гарнизонов за пределами Стены.
Они получили ответ, заплатив за него высокую цену, но только благодаря Рошаню. Это было двадцать лет назад. Отец Тая рассказывал ему об этом походе.
Лю он тоже рассказывал, вспомнил Тай.
Ань Ли снова поерзал на своих подушках.
– Твой брат – главный советник первого министра. Шэнь Лю сделал свой выбор пути. В том письме – ты можешь его прочесть – говорится, что у первого министра Вэня есть свои причины желать, чтобы тебя больше не было среди нас и в мыслях дорогой ему женщины. Или чтобы ты не смог сорвать планы твоего брата относительно вашей сестры. В конце концов, он во многом зависит от Шэнь Лю. Именно первый министр официально предложил возвысить вашу сестру до статуса члена императорской семьи. Ты это знал?
Тай покачал головой. Не знал, но это звучало правдоподобно.
Губернатор вздохнул, помахал рукой. Пальцы у него оказались неожиданно длинными. Он душился сладкими, цветочными духами, их запах наполнял карету. Он сказал:
– Весенняя Капель? Так зовут это очаровательное создание? Мне до конца дней не понять, как женщины могут так губительно влиять на мужчин. – Он помолчал, потом задумчиво прибавил: – Даже самые высокопоставленные из нас не застрахованы от этого безумия.
Он говорит только то, что задумал, сказал себе Тай. А это последнее замечание было государственной изменой, так как слова «самые высокопоставленные из нас» могли относиться только к императору.
Тай сказал, возможно допуская ошибку:
– Я и сам мог бы рискнуть пойти по такому пути ради женщины.
– Неужели? Я думал, что ты другой. Эта Линь Чан – так ее теперь зовут? – она очень привлекательна? Признаюсь, мне становится любопытно.
– Я не знаю этого имени. Мы называли ее Капель. Но я говорю не о ней, мой господин. Вы упомянули двух женщин.
Глаза Рошаня были узкими щелками. Тай даже усомнился, хорошо ли этот человек видит. Губернатор ждал. Он снова поерзал на сиденье.
– Если вы сумеете вернуть мою сестру из земель богю до того, как она там выйдет замуж, я заберу, а потом отдам всех сардийских коней армиям Седьмого, Восьмого и Девятого округов.
Он только что сам не знал, что скажет это.
Ань Ли непроизвольно дернул рукой. Тай понял, что поразил собеседника. Генерал сказал только:
– Ты более откровенен, чем твой брат, правда?
– У нас мало общего, – согласился Тай.
– Сестра? – пробормотал генерал.
– И выдающийся отец, как вы имели любезность упомянуть. Но мы по-разному видим способы прославить имя семьи. Я сделал официальное предложение, губернатор Ан.
– Ты правда готов это сделать? Готов отдать их мне? Всех – за девушку?
– За мою сестру.
Снаружи Тай опять слышал звуки: движение по дороге возобновилось, скрипели колеса повозок, раздавался смех, крики. Жизнь двигалась весенним днем. Он не отрывал взгляда от сидящего напротив человека.
Наконец Рошань покачал головой:
– Я бы это сделал. Ради двухсот пятидесяти сардийских коней? Конечно, сделал бы. Я даже сейчас думаю, сидя здесь, как это сделать. Но это невозможно. Полагаю, ты это понимаешь. Я мог бы даже обвинить тебя в том, что ты играешь со мной.
– Это было бы неправдой, – тихо ответил Тай.
Сидящий напротив человек еще раз сменил позу, со стоном вытянул массивную ногу в сторону и сказал:
– Пять коней были бы щедрым подарком. Принцесса Чэнь потрясла твою жизнь, не так ли?
Тай ничего не ответил.
– Потрясла, – продолжал губернатор. – Как буря трясет дерево или даже вырывает его с корнем. Тебе придется выбирать, что теперь делать. Тебя могут убить, чтобы не дать выбрать. Я мог бы сделать это здесь.
– Только если бы это не дошло до Да-Мина и до первого министра, чей поступок стоил империи потери этих коней.
Ань Ли смотрел на него в упор своими глазами-щелочками.
– Вы все слишком жаждете их получить, – сказал Тай.
– Чтобы они не достались врагу, Шэнь Тай.
Тай отметил это слово. И сказал:
– Я только что предложил их вам.
– Я тебя слышал. Но я не могу этого сделать, так как это невыполнимо. Твоя сестра потеряна, сын Шэнь Гао. Она уже на севере, за Стеной. Она у богю.
Он внезапно ухмыльнулся. Злобной улыбкой. Ничего общего с добродушным, забавным придворным, с тем, кто позволял женщинам спеленать себя, как младенца.
– Возможно, пока мы тут разговариваем, она уже понесла от сына кагана. По крайней мене, она узнает о его склонностях. Я слышал рассказы. Интересно, знал ли о них твой брат перед тем, как предложил ее в жены наследнику кагана?
Сладкий запах духов внезапно стал почти тошнотворным.
– Зачем намеренно быть варваром? – спросил Тай, не успев сдержаться.
Он боролся с гневом. Снова напомнил себе, что этот человек произнес свои слова с определенной целью, как и вообще все, что он говорит.
Казалось, Рошаня это позабавило.
– Зачем? Шэнь Тай, ты не единственный человек, склонный к прямоте. Потому что я и есть варвар! Я всю жизнь был солдатом, а племя моего отца воевало с богю.
– Позвольте посмотреть то письмо, – попросил Тай. Напрямую.
Ему без слов вручили письмо. Он быстро прочел. Это была копия – каллиграфия слишком правильная. О Лю там не упоминалось, как и сказал Рошань. Но…
Тай сказал:
– Он ясно выражается, Синь Лунь. Говорит, он думает, его убьют в эту ночь. Умоляет вас защитить его. Почему вы не послали людей, чтобы доставить его к вам?
Выражение лица собеседника снова заставило его почувствовать себя не в своей тарелке. Почувствовать себя ребенком.
