— Знаю, что ты думал. Этот зверь старше любого из нас.
Тонкая улыбка Фелана.
— Даже старше нас?
Кадел кивнул. Свет с юга сверкнул на его золотых волосах. Женщина хранила молчание, позволяя им разговаривать через ее голову.
— Значит, именно кабан… все это устроил?
Кадел покачал головой.
— Он сделал это возможным, в лучшем случае. Мальчик мог погибнуть в Антремоне, в Аликаме, у круглой башни. Я мог убить его в Глануме, где когда-то убил тебя. — Он в свою очередь улыбнулся, сжав губы. — И ты мог убить его много раз. Разве не так?
Фелан кивнул.
— Наверное. Я не видел причин для его смерти. Я помог им убраться, когда зажгли огни призыва.
— Возможно, это была ошибка. — Низкий голос.
Его собеседник пожал плечами.
— Я совершал и другие ошибки. — Фелан посмотрел на Изабель, потом опять на Неда, хмуря брови.
Кадел сказал:
— Мы могли оказаться здесь раньше его. Я видел, как он падал, дважды. Кабан осложнил ему задачу, показав нам, куда он направился.
— И что ты имеешь в виду?
На этот раз зубы Кадела сверкнули.
— Тебе слишком трудно понять мои мысли? Неужели? Ты сказал, что все это устроил кабан. Это не так.
А женщина по-прежнему молчала.
Она стояла и, казалось, почти не обращала на них внимания, как будто удалилась, хотя и осталась на месте. Нед снова вспомнил о скульптуре, освещенной солнцем под крышей монастыря. Здесь сейчас холодно, на такой высоте над миром.
— Можно посмотреть на это иначе, — произнес Фелан, — если ты прав. Животное привело нас обоих.
— Да. Я тоже подумал об этом.
— Я когда-то убил тебя здесь, не так ли? Вместе с остальными.
— Ты знаешь, что это так. Они погибли в пропасти.
— Но не ты.
— Они погибли, — тихо повторил Кадел.
Ледяная улыбка Фелана.
— Ты держишься за это, среди стольких смертей.
— Это больше чем смерть, в таком месте.
— Не для тебя, ведь я остался жив, и поэтому ты мог возвращаться. Ты знал об этом в тот момент, когда летел вниз.
— А они — нет. Они там погибли навсегда.
— Да. А ты нет.
— Значит, я обязан тебе жизнью? — Укол иронии.
Они даже улыбнулись друг другу в тот момент. Нед это будет помнить.
— Как ты сказал, — пробормотал Фелан. — Мы могли бы прийти сюда раньше его.
— Как я сказал.
Они оба опять посмотрели на Неда. Он произнес несчастным голосом:
— Мне очень жаль, кажется.
Кадел громко рассмеялся.
— Ничего подобного, — сказал Фелан. — Ты с самого начала отказывался бросить это дело.
Небольшая, может быть, последняя вспышка гнева.
— Вы меня слишком плохо знаете, чтобы судить о том, что я чувствую.
Через несколько мгновений Фелан — чужестранец, грек, римлянин — кивнул головой.
— Ты прав. Прости меня. Можно нуждаться в чем-то или хотеть чего-то и жалеть об этом. — Он снова заколебался. — По-видимому, я сделал больше, чем намеревался, когда втянул тебя в эту историю. Не могу сказать даже сейчас, что меня заставило это сделать. Что я увидел.
— Не можешь? А я могу, — произнесла Изабель, нарушив свое молчание и возвращаясь к ним. Потом прибавила, с неожиданной горячностью: — Посмотрите на него!
Мужчины посмотрели, еще раз. Нед на этот раз закрыл глаза, мысли его разбегались, он был в растерянности. Открыл глаза. И увидел, как обоих мужчин одновременно посетило озарение, подобное рассвету, а потом — закату солнца.
Все долго молчали.
Кадел сделал один быстрый жест здоровой рукой, взмах в сторону, которого Нед не понял. Потом запустил пальцы в свои длинные волосы. Глубоко вздохнул. Его рука приподнялась и снова упала. Он повернулся к Фелану.
— Ты и правда не понимал, когда втянул его? — спросил он.
Фелан не шевельнулся. Не отвел взгляда от Неда. Так и стоял.
— Я что-то понял. Я уже говорил. Но не это. Откуда мне было это знать?
«Знать что?» — хотелось крикнуть Неду. Но он боялся заговорить.
Кадел произнес, тихо:
— Мы должны были понять, когда увидели его мать и ее сестру.
Фелан кивнул:
— Наверное. — Нед видел, что он сильно побледнел. Был потрясен до глубины души и пытался справиться с этим.
Кадел снова запустил пальцы в свои волосы. Повернулся к Изабель. Она теперь стояла очень прямо, сосредоточившись на себе: красота, сродни камню, так могло показаться, но все же не каменная.
Гигант несколько секунд смотрел на Неда, потом снова взглянул на нее. И сказал, с удивлением, низким, добрым голосом:
— У матери даже волосы твои, почти твои.
И только теперь, наконец-то, с большим опозданием, потрясенный, чувствуя, как волны разбиваются о его рассудок, Нед Марринер понял.
«Кто ты такой?»
Этот вопрос, повторяемый снова и снова. Вопрос, который он ненавидел, так как не знал ответа. Теперь знает. Изабель подсказала этот ответ им троим.
Мир качался и вертелся, неустойчивый и невозможный. У Неда вырвался тихий, беспомощный возглас, он не смог сдержаться. Это было слишком огромно, это означало слишком много, слишком много такого, от чего могла закружиться голова.
Он видел, что Фелан смотрит на нее.
Его широкий, тонкогубый рот скривился на одну сторону.
— Когда? — прошептал он. А потом: — Чей?
Нед перестал дышать.
Она улыбнулась, торжественная и царственная, теперь уже не капризная и насмешливая. Медленно покачала головой.
— О некоторых вещах лучше не рассказывать. Даже в любви. Возможно, особенно в любви. Не так ли?
«На свете больше вопросов, чем ответов», — подумал Нед.
Фелан опустил голову.
Ее улыбка немного изменилась.
— Ты знал, что я так скажу?
Он поднял глаза.
— Я никогда не знаю, что ты скажешь.
— Никогда? — Слабый намек на иронию, но возникло ощущение, что она с большим трудом дотянулась до нее.
— Почти никогда, — поправился он. — Этого я не ожидал. Ничего этого. Ни поисков, которые ты приказала вести, запретив бой. Ни того, что этот мальчик окажется… тем, кем он оказался, по твоим словам. Любимая, я в растерянности.
— И я, — сказал Кадел. Двое других повернулись к нему. — Ты изменила историю. Он привел нас сюда. Кабан указал ему путь и нам тоже. Это означает?..
