Дорога была скрыта от глаз Катрианы, пока она поднималась вверх по склону из лощины, но по доносящимся издали звукам и по тому, как Баэрд и Сандре оба стояли неподвижно и настороженно в траве на опушке, она поняла: что-то не так. Мужчины, к этому выводу она давно уже пришла, значительно хуже женщин скрывают свои чувства в подобных ситуациях.
Ее волосы еще не высохли после купания в пруду — в ее любимом месте, которое они проезжали всякий раз по дороге из Феррата в Чертандо. Она поспешно взобралась наверх, торопясь понять, что случилось.
Оба они ничего не сказали, когда она появилась рядом с ними. Повозку поставили в тень, в стороне от дороги с севера на юг, а двух лошадей отпустили пастись. Лук и колчан Баэрда лежали в траве у деревьев, рядом, на тот случай, если они ему понадобятся. Она посмотрела на дорогу и увидела барбадиорских солдат, пеших и конных, поднимающих клубы пыли на марше.
— Опять из Третьей роты, — произнес Сандре, и в его голосе звучал холодный гнев.
— Похоже, они все идут туда, да? — мрачно пробормотал Баэрд.
Это было хорошо, очень хорошо, это было именно то, чего они хотели. Их гнев и мрачность были почти неожиданными. Казалось, это некая инстинктивная мужская реакция на близость врага. Катриане захотелось встряхнуть их обоих.
В самом деле, все было так ясно. Баэрд сам объяснил это ей, и Сандре, и Альенор из Борсо в тот день, когда Алессан встречался с Мариусом Квилейским в горах, а потом уехал на запад с Дэвином и Эрлейном.
Слушая его в тот день, заставляя себя сосредоточиться в присутствии Альенор, Катриана наконец-то поняла, что имел в виду Алессан все это время, когда говорил, что им надо подождать до весны. Они ждали, чтобы Мариус ответил «да» или «нет». Чтобы сказал, рискнет ли он ради них своей непрочно сидящей на голове короной и своей жизнью. И в тот день на перевале Брачио он пообещал сделать это. Баэрд немного, совсем немного рассказал им о том, почему он согласился.
Десять дней спустя они с Баэрдом и Сандре наблюдали с гор у форта Ортиц, как по дороге проехали послы с квилейским флагом, и барбадиоры встретили их с почетом у стен форта и проводили внутрь.
На следующее утро квилейцы поехали дальше, не спеша, по дороге на север. Через два часа после их отъезда ворота форта снова распахнулись, и из них крайне поспешно выехало шесть человек. Одним из них — это заметил Сандре — был сам Сифервал, командир Третьей роты.
— Получилось, — сказал Баэрд с благоговением в голосе. — Не могу в это поверить, но, кажется, у нас получилось!
Прошло чуть больше недели, и первые отряды солдат двинулись в путь, и тогда они поняли, что он был прав. Лишь несколько дней спустя, в поселке ремесленников в северном Чертандо, при покупке резных изделий и тонких тканей, они с опозданием узнали о том, что сделал на Кьяре Брандин Игратский. О Королевстве Западной Ладони.
— Ты играешь в азартные игры? — спросил Сандре у Баэрда. — Теперь кости брошены, и никто их не остановит и не поправит, пока они сами не упадут.
Баэрд ничего не ответил, что-то в выражении его лица, изумление, близкое к шоку, заставило Катриану подойти к нему и взять его руку в свои. Что было совсем на нее не похоже.
Однако все изменилось или постепенно менялось. Баэрд был не похож на себя после дней Поста и их пребывания в замке Борсо. Что-то с ним там произошло, но он ничего не объяснил. Алессан уехал, и Дэвин — и хотя ей не хотелось в этом признаваться, она скучала по нему почти так же, как по принцу. Даже их роль здесь, на востоке, теперь полностью изменилась.
Сначала они ждали в горах появления послов, на тот случай, если что-то пойдет не так. Но теперь Баэрд поспешно вел их из города в город и останавливался поговорить с мужчинами и некоторыми женщинами, о которых Катриана даже никогда не слыхала. Он предупреждал, чтобы они были наготове, что летом может вспыхнуть восстание.
А с некоторыми, с немногими избранными, он говорил особо: о Сенцио. Отправляйтесь на север, в Сенцио, перед летним солнцестоянием. «Если сможете, возьмите с собой оружие».
Именно эти последние слова окончательно убедили Катриану в том, что время действий действительно пришло. Настигло их. Больше никакой тайной подрывной работы или балансирования на грани событий. Теперь события имели свой центр, им была или скоро должна была стать провинция Сенцио, и они двигались туда. Что должно произойти, она пока не знала. Если Баэрд и знал, то ничего не говорил.
Зато он называл ей и Сандре тоже имена людей.
Десятки имен. Имен, которые он хранил в памяти, некоторые из них в течение двенадцати лет. Людей, которые были с ними заодно, которым можно доверять. Которым необходимо было сообщить здесь, в провинциях под управлением Альберико, что движение его войск являлось долгожданным сигналом для них самих приготовиться. Следить за ходом событий и быть готовыми к ответным действиям.
Они сидели вместе по ночам, втроем, вокруг костра под звездами или в укромном уголке постоялого двора в каком-нибудь горном селении или деревне, и Баэрд называл им имена, которые они должны знать.
Только на третью ночь, уже засыпая, Катриана с опозданием поняла, что причиной, по которой они должны были их запомнить, была возможность гибели Баэрда и отсутствие Алессана, уехавшего на запад.
— Риказо бар Деллано, — говорил Баэрд. — Медник из Марсилиана, первой деревни к югу от форта Чиороне. Он родился в Авалле. Не мог участвовать в войне из-за хромоты. Поговорите с ним. Он не сможет отправиться на север, но знает других людей в округе и даст им знать, и он возглавит наших людей в том районе, если возникнет необходимость поднять восстание.
— Риказо бар Деллано, — повторяла она. — В Марсилиане.
— Поррена брен Куллион. В Делонги, сразу же за границей Тригии на главной дороге из Феррата. Она чуть старше тебя, Катриана. Ее отец погиб при битве на Дейзе. Она знает, с кем поговорить.
— Поррена, — бормотал Сандре сосредоточенно, сжимая костлявые, узловатые руки. — В Делонги.
И Катриана поражалась тому, как много этих имен, как много жизней Баэрд и Алессан затронули в своих путешествиях в течение дюжины лет после возвращения из Квилеи, готовя себя и этих неизвестных людей к определенному времени, сезону, моменту в будущем. Сейчас он настал. И они до него дожили. И сердце ее наполнялось надеждой, пока она снова и снова шепотом повторяла имена, словно заклинания, дающие силу.
В следующие недели они ехали по цветущей весенней стране почти с безрассудной быстротой, едва придерживаясь своей роли купцов. Заключали невыгодные, поспешные сделки там, где останавливались, не желая задерживаться, чтобы поторговаться. Задерживались лишь на время, необходимое, чтобы отыскать мужчину или женщину, ради которых заехали в эту деревню, или тех, кто знал других и мог передать сообщение.
Они теряли деньги, но у них были астины от Альенор. Катриана честно призналась самой себе, что ей все еще не хочется видеть, какую роль эта женщина играла все эти годы в делах Алессана. Все годы, когда сама она росла в неведении, девочкой в рыбацком поселке в Астибаре.
