Один из них равнодушно поднял взгляд, когда Тарас появился в дверях. Тарас хотел спросить, которая кровать его, но внезапно это показалось ему слишком унизительным. С этим можно подождать. Он бросил свой мокрый мешок возле двери.
— Присмотри за моими вещами, — крикнул он властным, как ему хотелось бы думать, голосом. — Я буду здесь спать.
Он стряхнул воду с шапки, снова надел ее на голову и вышел. Огибая самые глубокие лужи, второй раз пересек двор, направляясь к тому зданию, на которое указал мальчик. Факционарий Асторг предположительно находился там.
Тарас вошел в маленькую, но красиво отделанную прихожую. Двойные двери, ведущие в сам зал, были закрыты; за ними было тихо в этот час, серым, мокрым утром. Он огляделся. На всех четырех стенах имелись мозаики, изображающие великих возниц прошлого — конечно, выступавших за Синих. Прославленные личности. Тарас знал их всех. Все молодые возниции их знали; они наполняли их сны своим сиянием.
«Трудись усердно, и кто знает, что может случиться».
Тарасу стало нехорошо. Он увидел человека, который грелся у двух очагов, сидя на высоком табурете возле дверей, ведущих в сам обеденный зал. У его локтя стояла лампа. Он что-то писал, потом поднял глаза и выгнул одну бровь.
— Промок, да? — заметил он.
— Дождь обычно бывает мокрым, — коротко ответил Тарас. — Я Тарас из… Я Тарас из Мегария. Новый возница. Из факции Белых.
— Правда? — сказал этот человек. — Слыхал о тебе. — По крайней мере, хоть кто-то слышал о нем, подумал Тарас. Человек смерил Тараса взглядом, но не хихикнул и не стал потешаться. — Асторг внутри. Избавься от этой шапки и заходи.
Тарас оглянулся, куда бы положить шапку.
— Давай мне. — Секретарь, или кем он там был, взял ее двумя пальцами, словно это тухлая рыба, и бросил на скамью за своим столом. Вытер пальцы об одежду и снова склонился над своей писаниной. Тарас вдохнул, убрал волосы с глаз и открыл тяжелую дубовую дверь в пиршественный зал. И замер.
Он увидел огромную ярко освещенную комнату, где за всеми столами сидело множество людей. Утренняя тишина разлетелась вдребезги от внезапного громоподобного рева, словно взорвался вулкан, такого громкого, что чуть не рухнули стропила. Он увидел, неподвижно стоя на пороге, с бьющимся в горле сердцем, что все они вскакивают на ноги — мужчины и женщины — и тянут к нему чаши и бутылки. Они выкрикивали его имя так громко, что он мог представить себе, что это слышит его мать на другом конце света, в Мегарии.
Ошеломленный, застывший на месте, Тарас отчаянно пытался понять, что происходит.
Он увидел поджарого, украшенного многочисленными шрамами человека, который бросил свою чашу на пол, и та отскочила от пола, расплескивая налитое в нее вино, и зашагал к нему через зал.
— Клянусь бородой безбородого Джада! — вскричал прославленный Асторг, предводитель всех Синих. — Поверить не могу, что эти идиоты тебя отпустили! Ха! Ха! Добро пожаловать, Тарас Мегарийский, мы гордимся тем, что ты с нами! — Он заключил Тараса в мощные объятия, от которых ребра затрещали, потом отступил, широко улыбаясь.
Шум в зале не утихал. Тарас увидел, что сам Скортий — великий Скортий — улыбается ему с высоко поднятой чашей. Те два мальчика, которые привели его, оба находились здесь, смеялись вместе в углу, совали пальцы в рот и пронзительно свистели. И в этот момент секретарь и один из стражников, стоявших у ворот, вошли вслед за Тарасом, и каждый сильно хлопнул его по спине.
Тарас почувствовал, что у него раскрыт рот. Он его закрыл. Юная девушка, танцовщица, вышла вперед, вручила ему чашу с вином и расцеловала в обе щеки. Тарас с трудом сделал глоток. Посмотрел на свою чашу, неуверенно отсалютовал ею залу, а потом опрокинул в себя одним махом, что вызвало еще более громкие крики одобрения и свист всего зала. Они все еще выкрикивали его имя.
Он вдруг испугался, что расплачется. Он сосредоточил внимание на Асторге. Постарался выглядеть спокойным. Прочистил горло.
— Это… это щедрый прием для нового возницы Белых, — сказал он.
— Белых? Каких еще Белых? Я люблю команду своих Белых, как отец любит младшего ребенка, но ты не принадлежишь к ним, парень. Ты теперь возничий Синих. Второй после Скортия. Вот почему мы празднуем!
Тарас, быстро мигая, внезапно решил, что ему надо поскорее попасть в церковь. Кого-то же надо поблагодарить, и начать, несомненно, лучше всего с Джада.
Когда Тарас приближался к барьеру на своей квадриге, управляя капризными конями на второй день сезона гонок, под весенним солнцем, заливающим орущую толпу на Ипподроме, он не испытывал ни малейшего сожаления о той благодарности и о тех свечах, которые зажег несколько месяцев назад. Но сегодня утром он был в ужасе, так как понимал, что задача ему не по силам, и каждое мгновение ощущал страшное напряжение.
Он теперь хорошо понимал, о чем думали Асторг и Скортий, когда организовали его переход к Синим. Вторым возницей в последние два года был человек по имени Руланий из Сарники (как и многие возницы), но он начал создавать проблемы. Ему казалось, что он лучше, чем был на самом деле, и поэтому слишком много пил.
Роль второго возницы заключалась главным образом в выполнении тактических задач. Он не побеждал в гонках (разве только в незначительных, в которых не участвуют лидеры), он старался сделать так, чтобы первому вознице не мешали выигрывать.
Приходилось устраивать блокировку (очень тонко), удерживать дорожку, не пропуская Зеленых, оттеснять их подальше на поворотах, сбрасывать скорость, чтобы задержать остальных, или резко отставать в точно рассчитанный момент, чтобы дать прорваться вперед твоему лидеру. Иногда даже устраивать столкновения в подходящее время, а это было сопряжено с довольно большим риском.
Нужно было быть наблюдательным, настороженным, готовым получать удары и синяки, внимательно ловить зашифрованные приказы Скортия, брошенные тебе на дорожке, и навсегда примириться с тем, что ты лишь помощник лидера. Приветственные крики тебе никогда не достанутся.
Руланий же не хотел с этим мириться, и чем дальше, тем больше.
Это становилось все более очевидным в течение прошлого сезона. Он был слишком опытным, чтобы его просто уволить, а факционарию приходилось думать не только о Сарантии. Было принято решение отправить его на север, в Евбул, второй город Империи, где он мог стать первым возничим на менее крупном ипподроме. Понижение — и повышение. Как ни назови, это убирало его с дороги. Предупреждение насчет выпивки, однако, было очень определенным. Беговая дорожка — не место для людей, находящихся не в самой лучшей форме все утро, весь день. Смерть — Девятый возница скачет слишком близко от них всегда.
Но после решения этой проблемы осталась другая. Нынешний третий возничий Синих был постарше возрастом и вполне доволен своим жребием в жизни: участвовать в незначительных гонках, иногда помогать Руланию. Асторг счел, что он явно не соответствует тактическим требованиям и не способен на постоянное столкновение с Кресензом из факции Зеленых и его агрессивным вторым номером.
