— Что? Здесь? Он сам? Брин?
Алун пытался дышать нормально. Дей, казалось, был ошеломлен. Его брат всегда так хорошо владел собой. Это тоже могло бы показаться почти смешным, подумал Алун. Почти.
Сейнион Льюэртский кивал головой, по-прежнему шагая впереди них вниз по склону.
— Собственно говоря, он приехал, чтобы принять меня. Очень любезно с его стороны, должен сказать. Я сообщил ему, что буду идти мимо. — Он оглянулся. — Сколько, у вас людей? Я видел, как вы поднимались вдвоем, но не видел остальных.
Внезапно голос священника стал очень четким. Дей ему ответил.
— А сколько захвачено?
— Только этот один, — ответил Дей. Алун молчал. Младший брат.
— Его зовут Гриффит? Он сын Луда?
Дей кивнул.
Он просто их подслушал, сказал себе Алун. Это не посланный Джадом дар провидения или что-то пугающее.
— Очень хорошо, — отрывисто произнес священник, поворачиваясь к ним, когда они вышли из-под деревьев на тропинку. — Я бы счел бесполезной тратой убийство хорошего человека в этот день. Мне придется совершить грех обмана во имя сохранения мира во славу Джада. Слушайте меня. Вы и ваши спутники встретились со мной по предварительной договоренности у брода на реке Лифарк три дня назад. Вы сопровождаете меня на север, оказывая мне услугу, а также с целью посетить двор Амрена в Биде и помолиться вместе с ним в только что построенном святилище, пока длится перемирие. Вы все поняли?
Они кивнули, две головы качнулись вверх-вниз.
— Скажите, ваш кузен Гриффит — умный человек?
— Нет, — честно ответил Дей. Священник поморщился.
— Что он им рассказал?
— Понятия не имею, — ответил Дей.
— Ничего, — сказал Алун. — Он медленно соображает, но умеет хранить молчание.
Священник покачал головой.
— Но зачем ему хранить молчание, если ему всего лишь нужно сказать, что он поехал вперед, чтобы предупредить их о моем прибытии?
Дей несколько секунд размышлял, потом усмехнулся:
— Если арбертяне грубо с ним обошлись, он будет молчать просто для того, чтобы они попали в неловкое положение, когда явишься ты, господин.
Священник это обдумал, потом улыбнулся в ответ.
— Сыновьям Оуина положено быть умными, — пробормотал он. Он казался довольным. — Один из вас объяснит это сыну Луда, когда мы войдем в дом. Где остальные ваши люди?
— К югу отсюда, прячутся у дороги, — сказал Дей. — А твои?
— У меня их нет, — ответил верховный священнослужитель сингаэлей. — Или не было до этого момента. Вы — мои люди, запомните.
— Ты ехал один из Льюэрта?
— Шел пешком. Да, один. Кое-что нужно обдумать, и, в конце концов, в стране перемирие.
— В половине лесов орудуют разбойники.
— Разбойники, которые знают, что у священника нет ничего стоящего. Я молился по утрам вместе со многими из них. — Он снова пошел вперед.
Дей заморгал и двинулся следом.
Алун не понимал, что он чувствует. Отчасти его охватило восторженное любопытство. Во-первых, это был человек, о котором рассказывали много историй, и в том числе его отец и дядя, хотя он знал, что в них имелись некоторые купюры, и даже иногда знал — почему. Во-вторых, верховный священник только что спас их от попытки предпринять безумное нападение на другую легендарную личность в его собственном доме.
Возможно, кадирец стоит двух арбертян, но это не относится к военному отряду Брина ап Хуила, если оставить в стороне хвастливые песни, навеянные элем.
Это были люди, которые боролись с эрлингами еще до рождения Дея и Алуна, когда сингаэли жили в страхе перед рабством или жестокой смертью три сезона в году, убегая в горы при малейших слухах о появлении ладей с фигурой дракона на носу. Теперь ясно, почему Гриффита так легко захватили. У них не было ни одного шанса во время попытки напасть сегодня ночью на ферму. Их ждало унизительное поражение или смерть. Эта мысль сновала у него в голове туда-сюда, подобно ткацкому челноку.
Принц Кадира Алун аб Оуин в тот день был еще очень юным, и стояла самая-зеленая весенняя пора в провинциях сингаэлей, во всем мире. Он не хотел умирать. Ему в голову пришла одна мысль.
— Мой кузен носит мою арфу, между прочим. На тот случай, если тебя спросят, господин.
Священник оглянулся через плечо.
— Гриффит не умеет петь, — объяснил Дей. — Да и сам Алун не очень-то умеет.
Шутка, подумал Алун. Хорошо. Дей снова стал самим собой или начинает становиться.
— Думаю, они устроят пиршество, — сказал Сейни-он Льюэртский. — Скоро узнаем.
— Я лучше управляюсь с осадными орудиями, — заметил Алун некстати. И был вознагражден смехом старшего брата, который тот быстро подавил.
— Я очень хорошо знал вашего отца. Сражался против него и рядом с ним. Он был недостойным юношей, если я могу быть откровенным, и храбрым мужчиной.
— Было бы слишком большой самонадеянностью ожидать, что мы когда-нибудь удостоимся от тебя такой же характеристики, господин мой, но мы будем на это надеяться. — С этими словами Дей поклонился.
Они находились в пиршественном зале Бринфелла, куда вошли с парадного входа. Длинный коридор за их спиной тянулся на восток и на запад, к крыльям. Дом был очень большим. Гриффита уже выпустили — из комнаты в конце восточного коридора, как правильно угадал священник. Алун обменялся с ним несколькими словами шепотом и взял свою арфу.
Дей выпрямился и улыбнулся:
— Позволь мне добавить, господин: то, что позор для арбертян, иногда честь в Кадире. Нас не всегда удостаивали перемирия, которое привело нас сюда, как тебе известно.
Алун про себя улыбнулся. Похоже, Дей всю жизнь составлял эту речь, подумал он. Слова для сингаэлей имели большое значение, их нюансы и утонченность. Как и угон скота, имейте в виду, но дневная игра изменилась.
Покрытый шрамами старый воин — на голову выше двух братьев — радостно улыбался им, глядя сверху. У Брина ап Хиула было большим все: руки, лицо, плечи, туловище. Даже седеющие усы были густыми и пышными. Он был рыжим, мясистым и уже начал лысеть. У себя в доме он не носил оружия, на толстых пальцах сверкали кольца, а на шее массивный золотой обруч. Работа эрлингов, только вместо молота бога грома под ним висел солнечный диск. Это украшение — трофей или взято в качестве выкупа, догадался Алун.
Если Сейнион Льюэртский и почувствовал неудовольствие при виде вещи, созданной для языческих символов Ингавина, он не подал виду. Верховный священнослужитель оказался совсем не таким, каким прежде представлял его себе Алун, хотя он не мог бы сказать, каким именно он его представлял. Уж конечно не человеком, которого леди Энид целовала с таким энтузиазмом под одобрительным взглядом улыбающегося мужа.
