Среди новых добровольцев, пробравшихся к ним в конце зимы через топи в Беортферт, был худой, седой человек, который обучался искусству лекаря, по его собственному утверждению. Он пустил королю кровь в чашку, но мало чего добился. Еще у них теперь была женщина, старая и горбатая, — и поэтому ей ничего не грозило среди стольких буйных мужчин. Она бродила по болотам, собирала травы и заговаривала их — когда поблизости не было священника с поджатыми губами, который порицал языческое колдовство. Она прикладывала эти травы, растертые в зеленую кашицу, ко лбу и груди короля, когда его мучила лихорадка.
Они тоже, насколько мог судить Осберт, ничуть не помогали, только оставляли красные, вспухшие рубцы. Когда Элдред горит и трясется, Осберт обнимает его и бесконечно шепчет о летнем солнечном свете и ухоженных полях ржи, о крепких городских стенах и даже об ученых людях, спорящих о глазных болезнях и философии, и о волках-эрлингах, которых разбили и прогнали далеко за моря.
Утром, бледный и слабый, но просветленный, Элдред ничего этого не помнит. Эти ночи тяжелее для самого Осберта, не раз говорит он своему другу. Осберт отрицает. Конечно, отрицает. Он руководит вылазками отрядов на поиски дичи и северян. Учится грамоте у священника.
А потом, однажды, когда растаял лед, а птицы летали вокруг них и над ними, Элдред, сын Гадемара, который был сыном Этельберта, посылает двадцать человек парами в разные края, и каждая пара везет изображение меча, вырезанное на кусочке дерева.
Перемены приходят вместе с наступлением нового времени года. Бросок игрока в кости, и ставка в игре — королевство. Если что-нибудь произойдет, это должно случиться до того, как корабли с драконьими головами поднимут паруса на востоке и переплывут море. Король на острове среди болот призывает всех, кто остался от его войска, и всех других мужчин, всех англсинов, встретиться с ним в следующую ночь полной голубой луны (луны духов, когда пробуждаются мертвые) у Камня Экберта, неподалеку от Камбернского поля.
Совсем недалеко от Рэдхилла.
Осберт и Бургред, шепотом посовещавшись, определили численность своего войска примерно в восемьсот душ людей, вызванных с запада. Они так и доложили королю. Если честно, это больше, чем то, на что любой из них рассчитывал. Но меньше, чем им нужно.
Когда это у армии англсинов было столько людей, сколько ей нужно, против сил эрлингов? Король понимает, что рискует, но едва ли это может его остановить.
Светят звезды, солнце еще не взошло; здесь, на опушке леса, темно и тихо. Ясная ночь, ветер слабый. Говорят, что в этом лесу когда-то водились духи, феи, бродили мертвецы. Вполне подходящее место для сбора.
Элдред выходит вперед — тень на фоне предрассветного неба.
— Сейчас мы помолимся, — говорит он, — а потом выступим, чтобы быстрее добраться до врага. Мы пройдем во тьме, чтобы покончить с тьмой. — Эту фразу, в числе многих, запомнят, запишут.
Это в некотором роде грех — возносить богу молитвы до восхода солнца, но никто не колеблется. Элдред и священники рядом с ним (их уже трое) вместе с воинами читают утренние молитвы до наступления утра. «Да пребудем мы всегда в свете».
Он поднимается, и они выступают до того, как лучи солнца падают на Камень. Некоторые верхом, большинство пешие, самое разнообразное оружие и самый разный опыт. Можно было бы при желании назвать их сбродом. Но этот сброд возглавляет король, и они знают, что события этого дня могут изменить их мир.
К юго-западу от них стоит войско эрлингов. Оно выступило из Рэдхилла в ответ на слухи (намеренно пущенные) о появившейся поблизости банде англсинов, которую возглавляет последний сын Гадемара, тот, который все еще смеет называть себя королем этих полей и лесов, этой земли, захваченной северянами. Ингемар не мог не клюнуть на эту приманку.
Элдред едет в первом ряду, по обеим сторонам от него — два его друга и тана. Король оборачивается посмотреть на своих людей, которые собрались здесь в темное время ночи под голубой луной.
Он улыбается, хотя только те, кто ближе всех к нему, это видят. Он легко сидит в седле, без шлема, длинные каштановые волосы, голубые глаза (глаза его убитого отца), легкий, ясный голос, далеко разносящийся.
— Сейчас начнется, во имя святого Джада, — говорит он. — Каждый человек здесь, кем бы он ни был по рождению, прославится на всю жизнь тем, что он сражался у Камня Экберта. За мной, мои дорогие, и покроем себя славой!
Это и впрямь была славная битва — так о ней повествовали бесчисленные летописцы, ее часто воспевали в песнях, о ней слагали легенды, ее эпизоды изображали на гобеленах, согревающих каменные стены зимой. Осберт дожил до того времени, когда услышал прославление своих подвигов в тот день — в неузнаваемом виде.
Он находится рядом с королем, когда они покидают лес и едут на юг, к Камберну, где, по сообщениям их разведчиков, стоят лагерем эрлинги, у известного им поля. Бургред по приказу Элдреда уводит сто пятьдесят человек на запад, вдоль черной линии деревьев, чтобы потом тоже повернуть на запад, между Камберном и стенами Рэдхилла.
Эрлинги еще не проснулись под своими знаменами с вороном, еще не готовы к обещанной на этот день охоте за бандой англсинов, как эта банда — и гораздо больше, чем банда, — стремительно налетает на них с севера.
Захватчики, конечно, выставили дозорных и были предупреждены, но поздно. Их никак нельзя назвать трусами, а численность войск почти одинакова. Повинуясь громким приказам, они лихорадочно надевают доспехи, хватают молоты, копья и топоры. Их вожди вооружены мечами. Тем не менее элемент неожиданности и скорость играют большую роль в любом бою, а беспорядок может решить исход битвы до ее начала, если вожаки не справятся с ним.
Они сегодня не ожидали такого количества и такой ярости нападавших, которые врываются в их лагерь с первыми проблесками зари. Северяне спешно формируют ряды, сопротивляются, отходят, снова какое-то время держатся. Но недолго.
Иногда бывает знание, которое может подорвать боевой дух участников битвы: эрлинги у Эсферта знают, что находятся недалеко от стен Рэдхилла, за которыми можно укрыться и спокойно расправиться с этими англсинами.
Отвечая на невысказанную мысль, их ярлы и конунги приказывают отойти назад. Не совсем неверное решение. Надо пройти некоторое расстояние до Ингемара и Рэдхилла. В прошлом англсины довольствовались тем, что заставляли северян отступить. После чего они обычно заново группировались, чтобы обдумать следующий шаг. Поэтому есть основание считать, что так произойдет и теперь, когда взойдет солнце в это ясное весеннее утро.
Потом они понимают, что ошиблись. Англсины не останавливаются, чтобы посовещаться, рассмотреть варианты и альтернативы. Они жестко преследуют, некоторые верхом, некоторые пешком, беспрестанно стреляя из луков. Отход назад превращается, как это часто бывает в таких случаях, в позорное бегство.
Когда эрлинги покидают лагерь и бегут на запад, к далекому Рэдхиллу, как раз в тот момент, когда страх проникает в тело и душу даже храброго человека, северяне обнаруживают еще один отряд англсинов между собой и надежными стенами. И мир или его маленький кусочек меняется.
