– Хотел бы схлестнуться с Нестором? – удивился Арбедалочик.
– Мечтаю.
В ответе генерала не нашлось места юношеской дерзости или глупой похвальбе, он действительно хотел встретиться на поле брани с признанным гением военного дела, а главное, был достоин этой чести. Ере почувствовал вкус побед, осознал, на что способен, и мечтал о главном экзамене на звание великого.
– Пока не время, – очень серьёзно произнёс Абедалоф. – Терпи.
– Вям!
– Это всё, что вы можете сказать?
– Они нас сделали. – Сегодня у галанита был день повторов. – Смирись.
– Не хочу.
– Придётся.
Директор и командующий стояли на мостике «Заскармазама», огромного доминатора Компании, находящегося в личном распоряжении Арбедалочика, а потому считавшегося флагманом переданного приотцам флота. Большого флота. До сегодняшней ночи – самого большого на Кардонии. Могучие доминаторы и быстрые импакто, ланданги, берущие на платформы по пятьсот десантников, и тяжёлые бомбардировщики, но самое главное – авианосцы с бесчисленными аэропланами. До сегодняшней ночи кардонийское небо принадлежало Приоте.
Но наступило утро, и директор с командующим в бессильной злобе смотрели на десятки боевых цеппелей, пришедших к Длинному Носу из Пустоты. На десятки вымпелов с пяти адигенских миров Ожерелья, на быстрые импакто и мощные доминаторы. Смотрели и понимали, что связываться с прибывшей на Кардонию армадой не стоит.
– Господин командующий, новые данные. – Адъютант призраком возник за плечом Ере и фразу произнёс без привычной лихости, полушёпотом, ожидая резкого окрика или раздражённой ругани.
– Какие данные? – почти безразлично осведомился Селтих.
– Сто крейсеров, господин командующий. Каждый мир Ожерелья прислал по десять импакто и десять доминаторов.
– Потрясающе, – не сдержался Абедалоф. – Они меня удивили.
Сто крейсеров! Кардония переплюнула даже Бреннан, для штурма которого адигены сформировали самый большой флот в истории Герметикона… Ах да, до сегодняшнего утра. До проклятого сегодняшнего утра!
– Кроме того, в Унигарт прибыли грузовые и вспомогательные цеппели. В общей сложности группировка насчитывает…
– Не важно! – резанул Селтих. – Уйди!
Война окончена.
– Слушаюсь!
Адъютант бесшумно отошёл к группе офицеров, а Ере тяжело посмотрел на Абедалофа:
– Вы нас бросили.
Отрицать очевидное Арбедалочик не стал. Кивнул, недовольно глядя на «сигары» вражеских цеппелей, и негромко произнёс:
– Предполагалось, что в драку ввяжутся Линга и Каата, которых мы собирались крепко потрепать, что позволило бы нам преподать урок остальным, закрепиться в Кардонийском сплетении и снизить адигенскую активность в лингийском и каатианском секторах.
– Предполагалось?
Селтих понял, что галанит ждал адигенов, но обиды или разочарования не ощутил. Его считают пешкой на Большой Герметиконской доске? Пусть так! Но он – сражающаяся пешка! Пешка, выигрывающая битвы. Ере мечтал о грандиозных войнах и был в ярости от того, что приходилось отступать без драки.
– Адигены совершили маленький дипломатический подвиг: ухитрились получить мандат Сената Герметикона на миротворческую операцию.
– И всё? Они совершили подвиг и победили?
– Вы военный, Ере, вы должны понимать, что совершившие подвиг всегда побеждают, – задумчиво ответил галанит. – Даже если умирают.
– Они победили?
– Я не думал, что адигены сумеют объединиться, – признался Абедалоф.
Сто крейсеров!
– Вям!
– Да, Эбни, именно так. – Арбедалочик улыбнулся, передал саптера слуге и принялся раскуривать ароматную сигару. – Но вы, Ере, не волнуйтесь: Приоту ушерцы не захватят.
– Спасибо, – саркастически склонился Селтих.
– Пожалуйста, – жёстко и очень серьёзно ответил галанит. К потолку отправилось первое облако дыма. – Вы не проиграли, Ере, это уже достижение. А главное противостояние ещё впереди.
– Ваше противостояние с адигенами?
– Вы блестящий военачальник, Ере, так что и ваше тоже. Да и мне нужно кое-кому отомстить. – Абедалоф машинально потёр себя по груди. – И я это сделаю: сучка заплатит, слово скаута.
Откровенное обещание заставило Селтиха улыбнуться. Впервые за утро. За всё проклятое утро.
Командующий гордо вскинул подбородок и без зла, оценивающе, осмотрел бессчётные цеппели.
– Рано или поздно я заставлю их грызть землю!
* * *
– Ни за что!
– Отец!
– Кира!
– Я знаю, что делаю!
Но Дагомаро был слишком зол, чтобы поверить. Или же слишком расстроен, чтобы замолчать.
– Как ты могла?
– Я должна была это сделать!
– «Должна»? Ты говоришь о своей судьбе! О своём будущем! Ты…
– Отец!
– Кира!
Они яростно уставились друг на друга. Рассерженные, расстроенные, верящие и не верящие в свою правоту.
Кира понимала, что новость отца не обрадует, но не ожидала, что реакция окажется настолько эмоциональной: Винчер не просто разъярился, он стоял в шаге от полноценной истерики. Лицо пошло красными пятнами, губы дрожат, пальцы дрожат, голос то и дело срывается, в глазах – дикая боль. И немного безумия. Новость жахнула по Винчеру кувалдой, и на мгновение Киру стрелой пронзило чувство вины. Кольнуло в сердце, перехватило дыхание, но девушка сумела подавить сомнения в правильности сделанного выбора. Он не был спонтанным.
Он был единственным.
– Ты не должна выходить замуж за Помпилио.
– Всё решено. Я предложила, он согласился.
– Ты предложила, – горько вздохнул Дагомаро. – Ты предложила!
Однако это восклицание уже не имело былой силы. Ураган выдохся, Винчер понял, что непоправимое скоро случится, почти случилось, непоправимого не избежать, и кувалда превратилась в неподъёмный пресс, удержать который консул не мог.
Его раздавило.
Он вскинул руки, попытавшись в последний раз защититься от дурного известия, судорожно передохнул, отошёл от девушки и упал в кресло. Именно упал.
Человека, который сидел сейчас перед Кирой, не узнала бы родная мать.
– Только не говори, что тебе пришлось унижаться, – тихо попросил он.
– Помпилио отнёсся к происходящему с большим тактом, – ровно ответила девушка, присаживаясь на краешек стоящего рядом дивана.
– «С большим тактом»?! – Винчер криво усмехнулся. – Кажется, ты сама рассказывала, сколько на нём…
