— Да, — подтвердил шифбетрибсмейстер, свысока разглядывая низенького ИХ. — Он у нас есть.
— А вы есть у меня, — тут же отозвался суперкарго. — Только я не знаю, для чего?
— Хватит язвить, месе карабудино, — решительно произнес Хасина.
— Язва еще не дала о себе знать, но я жду приступа с минуты на минуту, — сварливо ответил ИХ. — А от моря тянет простудой, можно его выключить?
— Это океан.
— И чахотка.
— От моря не бывает чахотки.
— Ты сам сказал, что это океан.
— Бардигадиго! — прорычал медикус. — У тебя есть что сказать по делу?
— Если тебя интересуют достопримечательности, то позади нас торчит маяк, справа находится Совет Унигартских Общин, исполняющий завидную роль местного муниципалитета. — Бабарский махнул рукой на довольно простенькое серое здание с двумя башнями. В ту, что ниже, вставлены большие часы, вторая, согласно унигартской традиции, уходила куда-то вверх. — Сегодня вечером там будут чествовать мессера.
— Как же они все там поместятся? — прищурился Галилей.
— Они постараются, — отрезал ИХ. — Рядом с Советом находится собор Святой Марты. — Его шпиль присутствующие олгемены не оставили без внимания, прикоснулись ко лбам пальцами правой руки, едва оказавшись на площади, но теперь вновь повернули головы к храму. — В нем, собственно, она и покоится.
— Чудеса случались? — деловито осведомился Бедокур.
— Сам спрашивай. — Суперкарго посмотрел налево. — Главное здание другой стороны — театр Дагомаро, в котором дает концерты Этель Кажани, сразу за ним — «Гранд-отель Унигарт», в нем остановился мессер, а домик с колоннами — Дворец Конфедерации, в котором пройдут переговоры, если землеройки с волосатиками окончательно не разругаются.
— Кто с кем? — не понял Мерса.
— Приота — зона сельского хозяйствования, поэтому землеройки, — объяснил Бабарский. — На Ушере принято носить бороды, поэтому волосатики.
— Сверхинформативно, — покачал головой медикус. — ИХ, я и не знал, что ты бывал на Кардонии.
— Я сам не знал, — отрывисто ответил Бабарский и поежился: — Это море просто рассадник насморка. У меня кости ноют от радикулита.
— «Амуш» сюда не заходил, — ляпнул Квадрига.
— Три раза транзитом, — уточнил Бедокур.
— Какая у тебя память, — подивился Галилей. И пыхнул трубкой. — Сразу видно — шифбетрибсмейстер.
— Странно, что у тебя она плохая.
— А мне память без надобности, у меня атласы.
— И свуя.
— Не только она… — Астролог повернулся к суперкарго. — Кстати, ИХ, где здесь продают навигационные препараты?
— Я что, криминальный путеводитель? — Бабарский чихнул и шумно высморкался. — Проклятье, мне срочно нужен врач!
Хасина демонстративно отвернулся.
— Ты сам э-э… говорил, что бывал тут, — припомнил Мерса.
— Я сказал, что много где бывал.
— А тут включено в твое много? — осведомился Квадрига.
— Тут выключено.
— Не остроумничай, у меня запас на исходе.
— Смешать тебе раствор, месе карабудино? — предложил Хасина. — Не так давно мне в голову пришел занимательный зеленый рецепт.
— Я не самоубийца, — гордо отказался астролог.
— А ты заставь Альваро опробовать смешенье пред употреблением…
— Мерса, не остроумничай.
Часы на нижней башне Совета пробили три, Бабарский вздрогнул и громким голосом перебил медикуса:
— Слушайте дальше! Местный веселый район находится к востоку от сферопорта и называется Запредельем. Извозчик из центра Унигарта стоит два геллера ассигнациями или один серебром, извозчик из сферопорта обойдется в пятьдесят грошей. Обедать в Запределье не советуют: местная кухня и так не образец для подражания, а уж как готовят в притонах, вы и без меня знаете. С выпивкой на Кардонии полный порядок: очень хвалят пиво, а из крепкого рекомендуют приотскую ячменную бедовку. За спиртным следят строго, поэтому подделывают его крайне редко.
— А я? — поинтересовался Галилей.
— Ты своих по запаху отыщешь, не впервой, — отмахнулся ИХ. — В городе советуют ресторацию «Рыбацкий пирог» — дорогую, для гурманов, и харчевню «Костерок с дымком», где проще, дешевле и вкуснее.
— Так ты здесь бывал? — вновь осведомился алхимик.
— Нет, — отрезал Бабарский.
— Откуда же такие познания?
— Из энциклопедии. Мама была столь добра ко мне, что научила читать.
— ИХ всегда все знает, — хмыкнул Бедокур. — Пора привыкнуть.
— Завтра вечером в «Костерке» случится большой праздник, что-то вроде дня рыбака на туземный лад, который местные всегда подгадывают к выставке. Будет шумно и весело.
— Здесь вроде война назревает, — недоуменно произнес Мерса. — Какой э-э… может быть праздник?
— А еще здесь пройдет выставка, переговоры, выступает Кажани и бегают непонятные террористы, — перечислил Бабарский. — Так что заканчивай обсуждать местные проблемы, у меня от чужих бед всегда изжога делается.
— Так и знал, что не нужно было ехать в центр, ипать-копошить, — пробубнил Квадрига, и повернулся к извозчикам: — Все, я пошел.
— В Запределье?
— В одиночестве.
— У Галилея дела…
— И у меня — тоже, — добавил ИХ, растворяясь в толпе.
— Вы это видели? — Мерса недоуменно посмотрел на оставшихся офицеров. — Они нас бросили.
— Значит, эти человеки не хотят обедать, — пожал плечами медикус. И приятно улыбнулся: — Ну, что, давайте проинспектируем местную кухню?
«Ребята ворчали, говорили, что Унигарт совсем не тянет на главный город планеты, даже такой примитивной, как Кардония, но я думаю, что бурчание возникло исключительно из-за склочности характера отдельных членов команды. А также явного нежелания сидеть в цивилизованном сферопорту, ожидая, когда мессер уладит свои дела.
Помпилио дер Даген Тур отсутствовал полтора года, и экипаж, чего уж там скрывать, надеялся, что возвращение мессера будет отмечено интересным путешествием по дальнему пограничью Герметикона, однако ранение мессера и другие резоны, которыми он с нами не делился, спутали все карты. Одним словом, получилось так, как получилось, чтоб меня в алкагест окунуло.
Что же касается меня, то Унигарт мне скорее понравился. Во всяком случае, здесь было куда веселее, чем в Даген Туре. Во всех смыслах веселее: больше людей, больше денег, больше развлечений, как законных, так и нет, больше энергии. Именно — больше энергии, чтоб меня в алкагест окунуло! С тех пор как я вырвался из сонного Альбурга, мне стали нравиться города с сильной энергетикой, города, которые никогда не спят, города современного стиля. Сначала я удивлялся таким переменам, но вскоре понял, что стряхнул с сапог пыль неспешного прошлого и устремился вперед со скоростью мира. Я стал другим. Я перестал бояться нового и с радостью принимаю перемены. Я тороплюсь жить.
