— Малькольм!
— Привет, Рич! — Машинист распахнул дверцу и лихо, как в молодости, спрыгнул на землю, предоставив Скотту самому заканчивать с остановкой состава. — Как дела?
— Да как обычно.
— Скучаешь?
— Женился в том году.
— Об этом я и говорю.
Мужчины рассмеялись старой шутке, которую всегда повторяли при встрече, уселись на лавочку и раскурили трубки. До первого скорого, что должен был обогнать грузовик, еще сорок минут, так почему бы не поговорить о разном? О новых, неспокойных временах и захвативших Валеманские острова ушерцах, о выставке и поднятых налогах, о женах и детях.
Машинист и начальник разъезда трепались, их помощники наладили подачу воды и тоже заболтались, паровоз неспешно пил, вагоны дремали, цепному кобелю снилась рыжая сучка, и никто, абсолютно никто не заметил группу облаченных в черное мужчин, которые споро закинули в несколько последних вагонов весьма подозрительные ящики и канистры.
— Я его чувствую, понимаешь? — Скотт рассмеялся. — Чувствую! Он живой!
— Не понимаю, — сдался Фрей.
— И не надо!
— Надо! — Машинист хлопнул себя по колену. — Надо!
Как можно чувствовать железо? Пар? Машину? И зачем их чувствовать? Они ведь вещи! Бездушные, мертвые вещи! Что такое паровоз? Железный ящик, внутри которого прячется столб Философского Кристалла — умирающее сердце любого кузеля. Прячется и медленно растворяется в королевском уксусе, выдавая неимоверное количество тепла, которое превращает воду в пар, даруя машине некое подобие жизни. Все просто, и в то же самое время — сложно. Фрей слышал, что некоторые люди видели в послушных железяках нечто большее, чем хитроумные творения человеческих рук, но никогда не подумал бы, что среди этих идиотов окажется Скотт.
— Еще сто пятьдесят лиг, — проворчал Фрей желая наконец закончить опостылевшую тему.
Ругаться с другом не хотелось, но сил выслушивать его бред не осталось.
— Ага, — подтвердил помощник. — Сто пятьдесят.
— Подремлешь?
— Не, дотяну до Унигарта.
— Как хочешь, — слегка разочарованно произнес машинист.
Фрею нравился последний перед сферопортом перегон — через пятьдесят лиг от разъезда начинался Длинный Нос, и запах трав и цветов, что следовал за эшелоном через всю Приоту, смешивался с солью морского ветра, порождая причудливого вкуса коктейль. Нет, конечно же, главными источниками ароматов оставались масло и раскаленный металл, но тонкое обоняние Малькольма позволяло ему отбрасывать машинные примеси, концентрируясь на нежных запахах природы. И Фрей неожиданно подумал, что именно сегодня, после дурацкого разговора об одушевленных машинах, неплохо было бы проехать этот перегон в одиночестве. И в тишине.
Но не получилось.
— Прибавим?
— Давай.
На этом участке разрешалось разгоняться до пятидесяти лиг в час, и машинисты охотно пользовались своим правом.
— Малькольм, я понимаю, что сегодня…
Но продолжить Скотт не успел — получил пулю в голову и мешком осел на пол. А в следующий миг ошарашенный Фрей разглядел стрелка — мужчину в черной одежде, что стоял снаружи, немыслимым образом повиснув на узенькой подножке. Но удивиться поразительной ловкости незнакомца или же предпринять что-либо Малькольм не успел — вторым выстрелом Лайерак застрелил машиниста, после чего открыл дверцу и спокойно вошел в кабину. За ним последовал Сапожник, без труда повторивший путь Отто: с крыши на подножку, с подножки внутрь.
— От мертвечины избавься, — не оборачиваясь, приказал Лайерак.
— Ага.
Шо подхватил под руки ближайшее тело — Скотта — и потащил его к открытой дверце. А Лайерак внимательно изучил показания приборов и удовлетворенно хмыкнул: все шло по плану.
…Грузовой железнодорожный центр Унигарта располагался на юго-западе, между городской чертой и сферопортом, а чуть дальше, на южном побережье, находился морской грузовой порт — самый большой на Кардонии. Прагматичные ушерцы — а именно они проектировали Унигарт — сумели создать грандиозный транспортный узел, гармонично объединив воздушный, наземный и водный транспорт, что позволяло существенно экономить время и деньги. Проектировщики не просто расположили порты рядом, но продуманно связали их между собой и с расположенными неподалеку складами. В результате получилось удивительное, хаотичное на первый взгляд, но предельно рациональное, как муравейник, переплетение железной и обыкновенных дорог, по которым неспешно тащились паротяги; а над ними тянулись акведук и линии электропередачи; а еще выше пыхтели перетаскивающие грузы краны, а совсем высоко — цеппели.
Жизнь в грузовом районе Унигарта не затихала ни на мгновение, суда и цеппели швартовались едва ли не каждый час, поездам приходилось пробираться сквозь хитросплетение многочисленных стрелок буквально на цыпочках, на минимальной скорости, и это обстоятельство категорически не устраивало Лайерака.
— Шестьдесят пять лиг! — Сапожник подпрыгнул. — Ипать мой тухлый финиш: глазам не верю!
— Мало! — рявкнул Отто, напряженно глядя на приближающийся Унигарт.
— Мало?! Мы разогнали это корыто…
— Мало!!
И Шо прибавил.
Все предохранители, защитные клапаны и контуры они сорвали, когда только осваивались в захваченном локомотиве. Сапожник отлично разбирался в паровозах — в молодости учился на инженера — и сумел превратить машину в обезумевшего от жажды скорости зверя. Несчастный локомотив надрывался, дрожал всем корпусом, приятный перестук колес превратился в оглушительный непрекращающийся грохот, но не подчиниться приказам Шо машина не могла и послушно набирала все большую и большую скорость, словно желая оторваться от рельсов и присоединиться к плывущим под облаками цеппелям.
— Семафор закрыт!
— Естественно! — расхохотался Лайерак. Отто ждал кульминации — огня, явления ослепительного пламени, но наслаждался и яростью бешеной скорости. Запахом опасности и предчувствием большой беды. — Они знают!!
На чугунке уже догадались, что возникли проблемы, но еще не поняли, насколько серьезные. Пригородную станцию грузовик пролетел со свистом — иначе не смог бы набрать нужную террористам скорость, и оттуда отстучали паническое сообщение диспетчерам.
— Успеют?
— Ни за что!
Семьдесят лиг в час. И хохот Сапожника:
— Мы сделаем!
— Не торопись!
Двоих парней Лайерак послал к Главной Стрелке Операции, к той, которая могла отправить взбесившийся эшелон на Объездную петлю, прочь от хаотичного скопления грузового вокзала, и ребята не подкачали: пролетая, Отто успел заметить бездыханные тела стрелочников.
— Отлично!
Путь открыт, теперь их никто не остановит.
