Он, похоже, был опытным бойцом, потому что почувствовал движение за спиной и неожиданно ловко выбросил мне навстречу ногу в классическом ушира–гери.
[19]
Удар не достиг цели только потому, что я атаковал парня не по прямой, а по тангенциальной траектории, как это принято в русбое. Пропустив ногу верзилы над плечом, я ушел в полуприсед и подсек его опорную ногу, а затем, продолжая разворот, снова выпрямился и нанес добивающий «цеп» каблуком сверху вниз между лопаток.
Парень тяжело впечатался всей тушей в пол и остался лежать без движения. Ласка благодарно взглянула на меня и медленно сползла по стенке на кушетку, уронив тонкие руки. «Господи, да как же она ими отбивалась?! Ведь буквально, как спички…»
Позади послышался шум еще одного упавшего тела. Я глянул через плечо: Белогор уже бережно усаживал изрядно потрепанного Ракитина на уцелевший стул в противоположном углу, а его противник–кунфуист скорчился посреди коридора, тихо постанывая и держась за вывернутую лодыжку.
Пристроив Олега, волхв вернулся к выбитому окну и с интересом высунулся наружу. Подойдя к Стасу, я тоже посмотрел вниз. Вопреки нашим грустным предположениям, сбежавший эспер далеко не ушел. Он лежал там, прямо на обочине расчищенной дорожки, на животе, а на нем верхом, заломив экстрасенсу руки, восседал Секач и ухмылялся нам, показывая большой палец.
— Чисто сработано! — одновременно выдохнули мы со Стасом и также синхронно обернулись к полю брани.
— Мда, наворотили, — покачал Белогор растрепанной головой. — Надеюсь, никого не прибили?
— Думаю, нет, но проверить не помешает, — откликнулся я и пошел проверять недвижные тела. Убедившись, что пульс и дыхание есть у всех, вернулся к волхву и предложил: — Пошли детишек выручать?
— Да, конечно, — кивнул Стас и направился к закрытой двери первой палаты. Я двинулся ко второй.
Через пятнадцать минут мы знали, что в отделении содержалось тридцать три мальчика и девочки в возрасте от шести до одиннадцати лет, в том числе и пятнадцать томских детдомовцев. Почти половина ребят, видимо, уже прошли какую–то обработку, потому что выглядели действительно как настоящие аутисты. Среди обработанных оказались и трое «наших».
— Вот сволочи! — не выдержал я, почти со слезами, против воли наворачивающимися на глаза, заглядывая в бесстрастные личики и пытаясь поймать ускользающий взгляд хотя бы одного обработанного ребенка. — Найти бы эту мразь!..
— Ты не его имеешь в виду? — раздался за моей спиной усталый голос Ольги.
Я обернулся. Ласка стояла в дверях палаты, одной рукой держась за косяк, а другой, тем не менее, жестко прихватив за шиворот тощего, тщедушного субъекта в перепачканном пылью и паутиной медицинском халате. Я подошел к ним и сделал зверское лицо, что мне было совершенно нетрудно.
— Фамилия! — рявкнул я так, что хлюпик едва не рухнул на колени.
— По–помилуйте… — залепетал он. — Я… Горемыкин моя фамилия…
— Организация! Должность! — Я почти рычал и почти не притворялся, потому что понял: это один из них!
— Г–группа перспект–тивных исследований… п–психолог отдела п–подготовки в–волонтеров…
Точно, он и есть! У меня потемнело в глазах, я уже занес кулак и, наверное, прибил бы слизняка, но мою руку перехватила еще более крепкая рука.
— Так нельзя, друг, — спокойно произнес Белогор. — Он должен… они все будут отвечать по закону. У нас теперь достаточно доказательств, чтобы засадить их всех за решетку.
Я шумно выдохнул, разжал сведенные гневной судорогой пальцы. Огляделся, будто только что вошел. Ребятишки — кто с испугом, кто с надеждой, кто и с интересом смотрели на нас. Ласка уже снимала палату на видео, потом перешла в коридор.
— И что же вы творили тут с этими малышами? — спросил я докторишку почти спокойно.
— Основной задачей первичного тестирования, — зачастил он, поняв, что смерть его миновала, — являлось определение потенциального уровня экстрасенсорики каждого волонтера. На основе тестирования составлялась карта способностей и давалась первичная рекомендация, по каким параметрам вести дальнейшую обработку будущего эспера. Затем волонтерам вводился нейролептический комплекс для исключения риска возможного побега во время транспортировки их к месту постоянной дислокации…
— Какими методами проводилась ваша «дальнейшая обработка»?
— В основном применялся резонансный нейрогенератор, а также метаболическая активация серых зон коры головного мозга…
— Погоди, друг, — снова вмешался Белогор, — не трать время. Мы заберем директора, эспера и этого… врача с собой и снимем с них показания при свидетелях.
— Думаю, Энгельса как раз брать не надо, — рассудил я. — Дай–ка ему вместо этого установку, чтобы напрочь все забыл!
— А что, хорошая идея, — улыбнулся Стас. — Зови Сыча и Белку, пусть готовят детей к эвакуации. Будем и дальше действовать по нашей легенде.
— А куда девать охранников?
— Здесь есть подвал? — спросил волхв присмиревшего психолога.
— Да–да, конечно! Могу показать… — встрепенулся тот.
— Вот и отлично. — Белогор протянул мне уоки–токи. — Вызови Секача, Дмитрий, и отправьте этих горе–сторожей отдыхать. — Потом достал мобильник и нажал «горячую» клавишу. — Вепрь?.. Мы закончили. Сворачивайтесь! Все — на базу…
Втроем вместе с очухавшимся Олегом мы быстренько сплавили через аварийный выход побитых охранников в подвал и заперли рядом с прачечной. Затем злобно сверкавшего на нас глазами эспера и замухрышку–психолога посадили в джип МЧС под бдительный присмотр Белогора и Ракитина. Детишек же рассадили в минивэн и «Спортаж».
Провожал нас лично господин Энгельс с начальником охраны Сытиным. Они оба от души пожали нам руки и пожелали счастливого пути. А глаза их при этом сияли от радости, что все так замечательно закончилось, и в скором времени их помощь будет обязательно отмечена начальством…
«Мда, силен волхв, силен!.. Мне бы так! — думал я, выруливая джип на трассу. — вот бы еще когда–нибудь к ним сюда попасть! Уж я бы от него не отстал, вызнал, как он это делает…»
Эпилог
Подмосковье, 6 января, утро
В коттеджный поселок, уютно расположившийся в долине речки Пахра всего в десятке километров от Троицка, около пяти часов утра въехали два черных джипа «Тахо» с тонированными стеклами. Машины двигались с потушенными фарами, могучие новенькие двигатели почти не создавали шума. Казалось, что по спящему поселку медленно проплывают два черных облака. Джипы неспешно пересекли весь поселок по главной аллее, засаженной голубыми елями, свернули на боковую, немного попетляли по проулкам и наконец остановились возле двухэтажного особняка за высоким каменным забором с зубчатым, как у Кремля, краем и декоративными полукруглыми башенками по углам. Усадьба одной стороной упиралась в близкую опушку соснового леса, укрытого трехметровым снежным одеялом.
