— Вроде как покрась другого черным и на его фоне будешь смотреться не таким грязным? — улыбнулся Толик.
— Вроде того. Но это не про Курта. Он трудяга и депрессию пивом не изгоняет.
— Выходит, труд его подвел?
— А это как посмотреть. Никому не дано знать, что к добру, а что к худу. Может, не попади он в переход, на следующий день попал бы под трамвай. Да и с чего ты взял, что он недоволен? Вот чем бы он там занимался? Всю жизнь прикручивал бы гайки к передней ступице «мерседеса»? А здесь он мастер, уважаемый человек. Думаю, обратно его никаким калачом не заманишь.
— А что, есть возможность попасть обратно? — встрепенулся Толик.
— Чего не слышал, о том врать не буду. Это я образно, для сравнения.
— Признание — это хорошо. Ну а бытовые условия? С этим как?
— С этим, конечно, похуже. Но привыкаешь. Когда найдешь свое место, прирастешь к нему, тогда на все остальное начинаешь смотреть немного по-другому. Второстепенным все остальное становится. И некоторая меньшая бытовая устроенность в том числе.
— Ой ли? — Толик покачал головой.
— Когда найдешь свое место, поймешь.
— Не знаю, не знаю… Ладно, посмотрим. А что ты думаешь об увеличении числа перемещений?
— Здесь вопрос в том, увеличилось ли число самих точек перехода или люди стали чаще в них попадать, — неожиданно ответил Федор.
— Как это?
— Очень просто. Возникали эти переходы где-нибудь вдали от людей, а затем переместились поближе, вот и стало попадать в них больше народа.
— Как-то странно они переместились. Слишком избирательно. Ты знаешь о контингенте, который сейчас сюда переносится?
— Наслышан. — Федор нахмурился. — За последние годы лишь несколько человек прошли первоначальные фильтры префекторов.
— Несколько человек? Я ничего не слышал об этом! — встрепенулся Толик. — Старший префектор Олди Энц говорил, что в последнее время не было такого, чтобы мир принял новых людей.
— Он правильно сказал.
— А ты?
— И я правильно сказал. Все эти случаи закончились печально. Несколько человек впали в депрессию, отказались учить язык. Раньше такое тоже случалось.
— И что с ними стало?
Случиться могло все что угодно. Местное общество состояло из странной смеси сочувствия и прагматизма.
— Отправили в монастырь слушающих братьев. Те их подкармливают, печальное зрелище.
— Может, стоит их навестить? — с сомнением спросил Толик.
— Не стоит, поверь мне. Люди не захотели проявить даже самую малость воли к жизни. Твердят, что им кто-то что-то должен. Печальное зрелище.
— Эк их как закрутило-то.
— Ты знаешь, мне кажется, они всегда такими были. Был еще один любопытный случай. Сэнсы не сразу смогли определиться с чувствами одного человека. Мне довелось с ним разговаривать. Душонку-то он имел черную, но мог держать себя в руках, не проявлять сильные эмоции. Все выспрашивал меня, как бы здесь повыгоднее устроиться, да все прикидывал, как он возвысится над другими людьми. Постоянно какие-то комбинации хотел провести. Говорил, что таких дурачков, как местные, обмануть проще простого. Убеждал я его, что все его замыслы для сэнсов как на ладони, да все без толку. Не хотел он мне верить. Люди охотно верят лишь в то, во что хотят.
— И что с ним стало дальше?
— Как и следовало ожидать, он плохо кончил. Попытался организовать акционерное общество. Попытка эта длилась недолго. Один из купцов обратился к отставному сэнсу, чтобы узнать об истинных намерениях этого человека. Намерения оказались прескверными, тот собирался смыться вместе с деньгами. Разумеется, те немногие, кто успел одолжить ему деньги, тут же потребовали их обратно. Он попытался затянуть дело, а потом пустился в бега. Поймали его через два дня. В наказание определили год принудительных работ среди углежогов. Но он и там не успокоился. В общем, я уже несколько лет о нем не слышал. Даже не знаю, жив ли он сейчас. Печально, что по таким людям могут судить обо всех жителях нашего мира.
— Печально. Так что ты думаешь обо всем этом безобразии? Слишком странным выглядит избирательное действие переходов в последнее время.
— Ума не приложу, отчего так. — Федор покачал головой.
— Слушай, — вдруг встрепенулся Толик, — а откуда ты столько знаешь о перемещенцах?
Федор улыбнулся:
— Префектурам тоже нужна упряжь. А упряжь у меня, уж поверь, хорошая. К тому же они знают, что мне интересны подобные истории, вот и рассказывают. Уж не знаю, все ли, но кое-что весьма интересное.
Засиделись они далеко за полночь. И Федор, и Толик были рады поговорить. О том, чтобы Толик остановился где-то еще, кроме дома Федора, хозяин и слушать не хотел.
Два дня Толик провел в гостях. Возможно, задержался бы и дольше, но непонятность складывающейся вокруг несанкционированных перемещений ситуации тревожила и не давала оставить это дело без внимания. Если и были ответы, то искать их следовало не здесь, надо было возвращаться в Тилину.
На прощанье Федор приготовил подарок.
— Приезжай, я буду рад, — сказал шорник. — Возьми на память.
— Федя, ну зачем мне седло? — рассмеялся Толик. — У меня и лошади-то нет. Та, на которой я приехал, взята на время.
— Бери-бери. Когда лошадь будет, тебе потребуется ее оседлать.
— И куда я его дену? Что скажут люди, когда увидят, что на моей лошади два седла?
— Скажут, что ты запасливый человек, — улыбнулся Федор. — Не беспокойся, я все упакую и приторочу к твоему старому седлу.
— Спасибо. Не знаю, когда смогу заглянуть снова.
Они крепко пожали друг другу руки. Нимет уже ждал Толика у ворот, через десять минут путешественники отправились в обратный путь. Дорога до Тилины прошла спокойно.
А вот в префектуре наблюдалась необычная суета. Спешно седлали коней, сам Олди Энц сбежал с крыльца в бежевом дорожном плаще.
— Как съездили, господин Анатолий? — бросил он на ходу.
Олди был хмур и сосредоточен. Видимо, случилось что-то серьезное.
— Спасибо, хорошо, — отозвался Толик.
— Предлагаю вам совершить еще одну поездку. Это не так далеко, не более десятка лиг от города. Надеюсь, вы сможете нам помочь.
— Я?
Но старший префектор оставил удивление без ответа.
Через несколько минут отряд в два десятка человек выехал за ворота. Кроме Энца в нем был один из младших префекторов и сразу два сэнса. Полтора десятка полевых стражников довершали картину. Толик и Нимет пристроились в арьергард.
Усиленный состав отряда и хмурые лица окружающих наводили на серьезные размышления. Суровый вид старшего префектора не располагал к разговорам, и Толик не лез с расспросами. Все и так должно было проясниться в скором времени. Отряд проскакал по городу легкой рысью, выбравшись за ворота, префекторы пустили коней в галоп.
