Книга Первый еретик. Падение в Хаос, страница 32. Автор книги Аарон Дембски-Боуден

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Первый еретик. Падение в Хаос»

Cтраница 32

Экран явил его взору гиганта в ничем не примечательном черном кольчужном доспехе и окружавших его членов экипажа. Его кожа потемнела до цвета меди, словно после многих дней, проведенных под чужими солнцами, а шлем венчал плюмаж из пучка красных волос. Один глаз отсутствовал, и на его месте виднелся сморщенный шрам. Второй глаз сверкал цветом, не поддающимся определению из-за плохого качества связи.

— Это смахивает на мелодраму, брат, — приятным баритоном произнес гигант. — У тебя так много кораблей, а я привел всего один.

— Ты пришел, — откликнулся Лоргар, не переставая улыбаться.

— Конечно пришел. Но ты заставил меня пересечь половину Империума, и я хотел бы узнать причину такой спешки.

— Я все тебе объясню, обещаю. Встреча с тобой радует мое сердце.

— И я тоже рад тебя видеть. Прошло немало времени. Но… брат, — гигант нерешительно помедлил, — до меня дошли слухи о Монархии. Это правда?

Улыбка исчезла.

— Не сейчас, — сказал Лоргар. — И не здесь.

— Хорошо, — согласился Магнус Красный. — Встретимся в городе Серых Цветов.


Жизнь в пустыне — это всегда борьба за существование.

На Колхиде, как и во множестве других засушливых миров Империума, местным обитателям тоже приходилось всеми силами бороться с климатом. Для людей это означало возведение прибрежных городов, колоссальных водоочистительных станций, ирригационное земледелие и необходимость приспосабливаться к сезонным разливам быстрых рек, пронизывающих пустыни кровеносными артериями.

Варадеш, Святой город, являлся средоточием всех этих усилий. Обширные орошаемые поля тянулись от его стен, знаменуя победу человеческой изобретательности над природой. Колхида страдала от жажды, но величие человеческого разума проявлялось здесь в полном блеске.

Для других форм жизни, неспособных влиять на окружающие их условия, приспосабливание и эволюция шли рука об руку. В измученных засухой равнинах многие растения обзавелись опушенными тонкими волосками листьями, что помогало удерживать больше влаги во время редких дождей и противостоять иссушающим ветрам. Колхида выдвигала строгие требования к своей флоре и фауне.

Все эти формы жизни за прошедшие годы были занесены имперскими учеными в каталоги и мгновенно забыты. Все, кроме одного дикого цвета, произраставшего в сыпучих пустынях, — цветка, имевшего для жителей Колхиды слишком большое значение, чтобы его проигнорировать.

Лунная лилия обладала серебристыми листьями, способными отражать большую часть лучей жестокого солнца, и это позволяло пожертвовать фотосинтезом во имя выживания. Хрупкая и прекрасная лилия служила подарком влюбленным, украшала все свадьбы и празднества. А тех, кто овладел искусством разведения и ухода за этими цветами, уважали наравне с учителями и жрецами.

На всех городских балконах, особенно на башнях Завета, огромные грозди белых цветов и серебристых листьев выделялись на фоне стен из желтоватого камня. Название Варадеш было принято в документах Империума, во время религиозных церемоний правящей касты столицу называли не иначе как Святым городом.

А для большинства жителей Колхиды Варадеш всегда оставался городом Серых Цветов.

В честь возвращения легиона в домашний мир все улицы заполнили толпы народа, и когда первая «Грозовая птица» — золотой гриф — с ревом приземлилась неподалеку от Башенного храма, люди уже с нетерпением ждали возможности увидеть возвратившегося мессию и прибывших с ним пилигримов.


Аргел Тал подходил к проблеме аккуратно и издалека. Он не мог предугадать реакцию Кирены.

— На поверхности планеты тебе придется соблюдать осторожность, — сказал он.

Путь от руин Сорок семь — шестнадцать занял четыре месяца. Четыре месяца полета по спокойным просторам варпа, четыре месяца молитв и тренировок, четыре месяца рассуждений Ксафена о Старой Вере и о скрытых истинах, возможно содержащихся в легенде о паломничестве. Аргел Тал сам не мог определить, во что он верит, и чужие сомнения его не волновали. Он проводил много времени с Киреной, поддерживал боевой дух Седьмой роты, а также проводил учебные бои с Аквилоном. Кустодий оказался сущим кошмаром для любого противника, и оба воина получали немалое удовольствие от каждого сражения. Их никак нельзя было назвать друзьями, но невольное восхищение стало достаточным поводом для частых встреч в тренировочных отсеках.

С учетом этих четырех месяцев перелета на Колхиду Аргел Тал и братство Зубчатого Солнца уже больше полугода отсутствовали в своей экспедиционной флотилии. Немногие дошедшие до них сообщения свидетельствовали о том, что Тысяча триста первая экспедиция продолжает слать братству Зубчатого Солнца призывы вернуться, поскольку упорное сопротивление Согласию очередного мира требовало помощи Астартес. Флотилия была не слишком большой и без контингента легиона полностью увязла в конфликте.

Одно из таких посланий было адресовано лично ему как командиру роты. Оно пришло от командующего флотилией Балока Торва, ветерана космических войн, но, как он сам признавал, не обладающего даром предвидения в операциях на поверхности.

«Мы направляем основные силы на штурм одной из горных крепостей, но они пользуются любым преимуществом ландшафта, а продвижению наших отрядов бронетехники препятствуют бесконечные засады в предгорьях. Жаль, что здесь нет тебя, командир роты. Клинки Седьмой могли бы быстро и эффективно выполнить всю работу».

Аргел Тал сохранил послание в памяти информационного планшета в качестве епитимии. Время от времени он открывал страницу и перечитывал его, получая горькое удовлетворение от чувства бессилия.

Ждать осталось недолго. Посетив Колхиду, они вернутся к Великому Крестовому Походу. У примарха здесь имеется какое-то дело, и, говоря откровенно, побывать в домашнем мире было очень приятно. Аргел Тал не ступал на его землю уже три десятилетия.

— Как я сказал, тебе придется соблюдать осторожность на поверхности, — повторил он.

Кирена сильно изменилась. Изможденная тень, с рыданиями покидавшая развалины идеального города, бесследно исчезла.

— Я не понимаю, — сказала она.

Ее невидящие глаза были закрыты — эту манеру она неосознанно приобрела за последние несколько месяцев. Беседуя, Кирена укладывала волосы в прическу, казавшуюся Аргел Талу излишне сложной. Ее руки двигались медленно и то, что не видели глаза, познавали прикосновениями. Он смотрел на нее с удовольствием, и эта привычка стала чем-то вроде запретного наслаждения. Хотя между ними не было никакого влечения, он часто ловил себя на том, что любуется ее движениями, такими мягкими и осторожными, словно женщина постоянно опасается повлиять на окружающий мир. Казалось, что она старается не оставлять отпечатков пальцев ни на одном предмете. Но ни страха, ни сомнений в ее поведении не было. Только внимание и осторожность.

Капитан пришел в полном боевом облачении, но без шлема, с непокрытой головой, чтобы Кирена слышала его собственный голос, а не динамики. Она понемногу училась отличать его голос от голоса Ксафена в основном благодаря разнице в акцентах. Гортанный говор Аргел Тала звучал отрывисто, почти грубо, тогда как Ксафен, выходец с Урала на Терре, нередко превращал «с» в «з». Капеллан говорил как иностранный дипломат, а капитан — словно бандит или уличный мальчишка.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация