— А как же корабль, как ты до него добрался? — нетерпеливо спросил Борей.
— Я считал дни и одновременно брел, всегда на восток, всегда навстречу утреннему солнцу. — Астелян продолжал свой рассказ размеренно, получая удовольствие от разочарования капеллана. — Ночью я охотился, как раз в это время многие существа вылезали из нор и логовищ. Двести сорок два дня продолжал я свой путь, прежде чем мне удалось найти кое-какие признаки присутствия разумных существ. Все это время я пытался разобраться в случившемся, заново переживая битву, стараясь собрать воедино и осмыслить последние минуты сражения на Калибане. И по сей день я не могу сказать, что нашел ответы.
— Что произошло после двухсот сорока двух дней? — В голосе Борея не было гнева, лишь на короткий миг проявилось раздражение.
— Я увидел свет в ночном небе, — сказал Астелян, улыбнувшись при этом воспоминании. — Поначалу показалось, будто это комета или метеор, но, пока я приглядывался, он описал в ночном небе круг и исчез. Потом, как я и надеялся, он вернулся, и тогда стало понятно, это не метеор, а корабль или какой-то летательный аппарат. В этот миг меня не волновало, друг в нем находится или враг, я просто принял корабль за знак, который указывает направление. Так я продолжал двигаться на север, на четвертый день снова увидел корабль и поспешил прямо ему вслед, а всего шел двенадцать дней.
— Ты отыскал место посадки корабля?
— Как и прочие существа в этом заброшенном мире, люди предпочитали жить под поверхностью, вырубая себе убежища в скалах, — объяснил Астелян. — Я увидел бронированные ворота, встроенные в склон большого холма, и обширное пространство, освещенное сотнями посадочных огней, на его вершине. Я так долго видел лишь солнечный и звездный свет, что красные и желтые огни на горизонте показались мне восхитительными. Я удвоил усилия и пересек каменистую равнину, чтобы скорее достичь сияния цивилизации.
— И что тогда? Что ты там нашел? Где это место? — Борей сыпал вопросами так поспешно, будто стрелял из болтера.
— Когда я был близок к концу моего путешествия, сомнения внезапно охватили меня, — сказал Астелян лениво, наслаждаясь недовольством Борея. — Империум раздирала война, развязанная Хорусом. Владения Императора были разделены, я не знал, на чьей стороне находятся жители подземного города, не заметил никаких признаков войны и провел день, наблюдая, отыскивая какой-нибудь символ лояльности, но не было ничего.
— Ересь Хоруса закончилась. Прошло много времени с тех пор, как Император одержал победу, — наставительно сообщил Борей.
— Я понятия не имел, сколько времени прошло, у меня не было способа узнать, сколько веков я пропустил и как вообще такое могло случиться, — сказал Астелян, открыв глаза и глядя на Борея. — В конце концов я дерзнул войти, посчитав, что риск смерти от рук предателей все же лучше, чем верная гибель, до которой пустошь в итоге довела бы даже меня. В ближайших воротах я представился как воин Темных Ангелов. Никогда не приходилось видеть такого изумления, какое появилось на лице человека при моем появлении. Однако он не пытался напасть, и я понял, что опасения были напрасны. Ошеломленный охранник провел меня внутрь и вызвал свое начальство.
Астелян усмехнулся, вспоминая, какое облегчение он испытал, оказавшись принятым в подземное поселение. Потрескавшиеся губы снова закровоточили. До этого момента он не вполне осознавал, каким потерянным был тогда, до какой степени бурные события прошлого сбили его с толку.
— Они созвали правящий совет, — продолжил он. — Я мало что мог сказать, потому что сам не знал, куда попал. Священнослужители объявили это чудом, заявив, что меня направил к ним сам Император. Однако на каждый их вопрос у меня находилось еще больше встречных вопросов. Что слышно о Ереси? Где я, как могу вернуться к своим собратьям? Я многому научился на том первом собрании. К моему ужасу, они сообщили мне, что пролетело целых девять тысяч лет. Это было невообразимо, чудовищно много для понимания. Я онемел в потрясении, пытаясь усвоить эти сведения.
— Однако в конечном счете ты пришел к пониманию случившегося? — спросил Борей.
— Не вполне, — признался Астелян. — Это выходило за пределы моего воображения и было уму непостижимо. Я отдыхал в отведенной мне комнате, пытался разгадать эту загадку, но не мог мыслить рационально и не находил ответов. Рационального объяснения пережитому не было, вместо этого я по возможности постарался доискаться, что же произошло за время моего необыкновенного отсутствия. Я начал с самого банального и изучил то новое место, в котором очутился. Это была горняцкая колония в мире, который назвался Скаппе Дельве. У них было мало точных звездных карт, но, к собственному ужасу, я сумел выяснить, что нахожусь в двенадцати сотнях световых лет от Калибана. Вдобавок ко всему прочему по мне ударили страх и одиночество, мир, который стал мне домом, оказался слишком удаленным, но я принял этот ужасный факт, потому что прочие откровения оказались еще более странными.
— Итак, ты узнал, что случилось из-за твоего восстания против Льва и войны на Калибане. — Голос Борея теперь звучал ровнее. Видимо, он решил, что можно позволить Астеляну рассказать историю в выбранной им самим манере.
— В наше время факты трудно отличить от слухов и сфабрикованных версий, — вздохнул Астелян. — Почти десять тысяч лет затмили события времен Ереси, и хроники Скаппе Дельве не были пространными. Но я застал время, когда Император еще ходил среди нас, поэтому мог просеять легенды и получить зерна истины. Хроники рассказывали о том, как Хорус ударил по Терре, и сражение бушевало внутри императорского дворца. Воитель спустил с привязи кровожадных Пожирателей Миров, а Имперские Кулаки обороняли укрепления от их беспощадных атак. Но конец… конец был таким сбивчивым, таким невразумительным. Все, что я мог извлечь оттуда, оказалось историей о победе Императора, его личной победе над Хорусом в поединке, и о великих ранах, которыми был оплачен этот триумф. Именно на этой части истории, очевидно, сказалось влияние Министорума. Записи сообщали о поднявшемся до божественности Императоре на Золотом Троне и о великолепии Императора, которое распространилось по всей Галактике, будто свет маяка.
— Причудливо, конечно, но, по сути, правдиво, — подтвердил Борей. — Мало кто по-настоящему понимает, что происходило в те трудные времена, даже я, член внутреннего круга Темных Ангелов, знаю только часть правды.
— Это неудивительно, если человека учили ненавидеть знание, чтить старые мощи превыше жизни и надежд на будущее, да еще и смешивать мифы с реальностью.
Астеляна поражало, насколько Империум изменился после ухода Императора — человека, посвятившего себя познанию, разуму, преодолению предрассудков и невежества Эпохи Раздора.
— Познания самого Императора были велики. Именно это позволило ему создать нас, он имел представление о страшных опасностях, которые подстерегают человечество, и предвидел решение. Вы, родившиеся и выросшие в теперешние непросвещенные времена, те, кто стал космодесантником и боролся в пределах известного вам Империума, не в состоянии понять мою точку зрения. Ваши виды на будущее извращены, потому что вы взираете поверхностно. Даже ваши хроники менялись на протяжении тысячелетий, их переосмысливали, подвергали цензуре, переписывали, и теперь они стоят не больше, чем детские сказки на ночь.
