— Мы проследили маршрут «Кампанилы», как только выяснили, что именно врезалось в станцию. После взгляда на схему идея о том, что это был какой-то несчастный случай, становится смехотворной.
— Как и идея, что ты сможешь причинить мне боль.
— Мы не будем это обсуждать, червь, вероломный ублюдок, — говорит Жиллиман. — Я просто хотел, чтобы ты знал, что я тебе заживо сердце вырву. И я хочу знать почему. Почему? Почему? Если это наша старая ребяческая вражда, которая вышла наружу, то ты самое жалкое создание во всем космосе. Нашему отцу следовало выкинуть тебя на снег после рождения. Скормить тебя Руссу. Ничтожество. Червяк.
Лоргар слегка поднимает голову, и Жиллиман видит в тени лица намек на улыбку.
— Это никак не связано с нашей неприязнью, Робаут… Ну разве что дает мне возможность отомстить за свою честь тебе и твоим нелепым игрушечным солдатикам. Это всего лишь восхитительное дополнение. Нет, это Ушкул Ту. Калт — это Ушкул Ту. Подношение. Восход новой галактики. Новый порядок.
— Ты бредишь, ублюдок.
— Галактика меняется, Робаут. Переворачивается вверх ногами. Верх станет низом, а низ верхом. Нашего отца сбросят с трона. Он падет, и никто не соберет его заново.
— Лоргар, ты…
— Слушай меня, Робаут. Ты думаешь, будто ты такой умный. Такой мудрый. Такой информированный. Но это уже началось. Это уже происходит. Галактика встает с ног на голову. Ты умрешь, наш отец умрет, как и все остальные, поскольку все вы слишком глупы, чтобы узреть истину.
Жиллиман делает шаг к литотрансляторному видению, словно он может ударить его, сломать ему шею.
— Слушай меня, Робаут, — шипит световой призрак. — Слушай. Империум кончился. Он рушится. Он горит. Нашему отцу пришел конец. Его злобные мечты закончились. Хорус возвышается.
— Хорус?
— Хорус Луперкаль возвышается, Робаут. Ты понятия не имеешь о его способностях. Он выше всех нас. Мы встанем рядом с ним или сгинем.
— Ты дерьмо, Лоргар. Ты одурманен? Спятил? Что за безумие…
— Хорус!
— Что — Хорус?
— Он возвышается. Он приближается. Он убьет всякого, кто встанет у него на пути. Он будет править! Станет тем, кем никогда бы не смог стать Император!
— Хорус… — Жиллиман прокашливается. Он сглатывает. Он ошеломлен очевидностью сумасшествия Лоргара. — Хорус никогда не изменит. Если один из нас изменит, остальные…
— Хорус восстал против нашего безжалостного и жестокого родителя, Робаут, — произносит Лоргар. — Прими это, и умрешь с миром в сердце. Хорус Луперкаль решил свергнуть порчу Империума и покарать тирана. Это уже происходит. И Хорус не один. С ним я, верный и принесший клятву. Как и Фулгрим. Ангрон. Пертурабо. Магнус. Мортарион. Курц. Альфарий. Твоя верность — воздух и бумага, Робаут. Наша верность — кровь.
— Ты лжешь!
— А ты умираешь. Исстваан-пять пылает. Братья уже мертвы.
— Мертвы? Кто…
— Феррус Манус. Коракс. Вулкан. Все мертвы и сгинули. Зарезаны, как свиньи.
— Это все ложь!
— Взгляни на меня, Робаут. Ты же знаешь, что нет. Знаешь. Ты изучал каждого из нас. Тебе известны наши сильные и слабые стороны. Теоретически, Робаут! Теоретически! Ты знаешь, что это возможно. Знаешь, исходя из самих фактов, что такой итог вероятен.
Жиллиман отступает назад. Он открывает рот, однако слишком ошеломлен, чтобы ответить.
— Что бы ты про меня ни думал, Робаут, — говорит Лоргар, — каково бы ни было твое мнение, а я знаю, что оно наихудшее из возможных, тебе известно, что я не глуп. Я бы предал брата и напал на собранные силы Тринадцатого легиона… из-за обиды? В самом деле? В самом деле? С точки зрения практики, Робаут! Я здесь, чтобы уничтожить тебя и Ультрамарин потому, что вы единственная оставшаяся в лагере Императора сила, которая может остановить Хоруса. Вы слишком опасны, чтобы оставаться в живых, и я здесь, чтобы проследить, что вы в живых не останетесь.
Лоргар подается вперед. Свет падает на его зубы.
— Я здесь, чтобы вывести тебя из игры, Робаут.
Жиллиман делает шаг назад.
— Либо ты обезумел, либо Галактика сошла с ума, — произносит он с замечательной твердостью. — Как бы то ни было, я иду за тобой и прикончу тебя с твоими дикарями-убийцами. Экскоммуникате Трайторис. У тебя не будет возможности поразмыслить о чудовищности этого преступления.
— О, Робаут, от тебя всегда можно ожидать, что ты будешь выражаться, как огромная напыщенная задница. Иди и возьми меня. Поглядим, кто сгорит первым.
Лоргар разворачивается, чтобы выйти из освещенной области, но затем медлит.
— И последнее, что тебе нужно знать, Робаут. Тебе в самом деле не понравится то, с чем ты еще столкнешься.
— Сумасшедший, — бросает Жиллиман, отворачиваясь.
Лоргар преображается.
Голотрансляционный образ плывет, словно плавящийся жир, словно деформирующиеся кости, словно капающий воск. Улыбка рвется надвое, и из человеческой фигуры поднимается нечто. Это не человек.
Жиллиман чувствует это. Он разворачивается. Видит.
Его глаза расширяются.
Он чует это. Чувствует запах черного, словно деготь, кошмара, космический смрад варпа. Тварь растет, продолжает расти. Пустая оболочка Лоргара спадает, как змеиная кожа.
Это ужас из самых темных пустот. Блестящая черная плоть, сплетенные вены, лягушачья слизь, бусины моргающих глаз, зубы и крылья летучей мыши. Это анатомическое зверство. Тератология, сотворение монстров.
Грязный свет скрывает и окутывает его, словно бархатное одеяние. Оно — тень и дым. Его венчают четырехметровые бурые и ребристые рога тура. Оно фыркает. Урчание в животе, рычание хищника. Запах крови. Вонь кислоты. Привкус яда.
Парившие позади Лоргара существа тоже преображаются. Они становятся черными, словно жуки, блестящими, переливающимися синевой. Лишенные костей конечности и псевдоподии извиваются. Они шевелят вибриссами и пощелкивают, словно насекомые. Многочисленные лица складываются и стекаются вместе, превращаясь в жутких дипрозопов. Накладывающиеся друг на друга рты морщатся и лепечут имя Жиллимана.
Жиллиман встает тверже. Ему неведом страх.
— Я уже насмотрелся на эти шарлатанские фокусы, — произносит он. — Разорвать канал литотрансляции.
— Связь… — начинает мастер вокса. — Сэр, связь уже разорвана.
Жиллиман рывком разворачивается навстречу кошмару, твари, которая больше не является Лоргаром. Рука тянется к эфесу меча.
Существо начинает говорить. В его голосе безумие.
— Робаут, — произносит оно. — Пусть Галактика запылает.
Оно бросается вперед, челюсти разинуты, брызжет слюна.
Кровь, много сотен литров человеческой крови внезапно под давлением брызжут на стены мостика флагмана. Кристалфлексовые окна вылетают наружу метелью осколков, исчезая в космосе.
