В ответ по очереди прозвучали четыре голоса, каждый боец группы «Часовых» откликнулся на вызов своего офицера. Ни один не погиб. Это уже кое-что.
— Рассредоточиться по параллельным улицам и двигаться к главной площади. Темп ходьбы — «виридийский». Сегодня мы — глаза Императора, а не Его кулаки.
— Подтверждаю, темп «виридийский», — ответили три из четырех голосов.
— Понял. Никакого геройства, — ответил четвертый.
«Часовые» разошлись, оставаясь в зоне действия всех сканеров, и зашагали по направлению к горящему монастырю. Время от времени возникали перестрелки, в ходе которых они уничтожали мелкие группы зараженных. Жертвы эпидемии упорно цеплялись за свою не-жизнь и рыскали по улицам, сбившись в стаи.
Вывернутые наружу когтистые ступни из помятого благословенного металла топали по гладким камням мостовой. Вертейн привычно покачивался из стороны в сторону в такт плавным шагам «Часового», даже не замечая этого, как будто передвигался на собственных ногах.
Солтан был воздвигнут в честь Императора и святого Катура. Единственное, что требовалось от столицы, — выглядеть привлекательно. С этой целью сотни поколений правителей планеты и высокопоставленные экклезиархи на протяжении нескольких тысяч лет строили новые часовни, места поклонения для паломников, монументы и храмы. Первоначальный замысел застройки еще несколько столетий назад был забыт и похоронен под бесконечно расширяющимися новыми сооружениями.
Нынешний Солтан, который метр за метром отвоевывали солдаты Имперской Гвардии, представлял собой лабиринт переплетающихся улочек, заполненных только брошенными тележками с дешевыми продуктами и поддельными реликвиями. Опустевшие проспекты украшали статуи Катура и менее известных святых, а также безымянных героев Гвардии Ворона, которые десять тысяч лет назад участвовали в первоначальном завоевании мира еще в ходе Великого крестового похода. Короткие темные переулки разделяли огромные жилые дома для паломников, украшенные гранитными ангелами, безмолвно взирающими на мертвый город.
По мнению Вертейна — а к мнению ведущего разведчика Восемьдесят восьмого Кадийского полка внимательно прислушивались на каждом совещании, если только он считал нужным его высказать, — жилые здания больше всего вредили облику города. Огромные строения доминировали над горизонтом, вырастая в любых точках, где находилось достаточно места, чтобы приютить огромные толпы паломников, постоянно наполнявших город. Красота Солтана обратилась его уродством, а у врагов появилось множество убежищ. Теперь наполненные мертвыми телами небоскребы вздымались к небесам мрачными башнями. Ни один полк не стремился взять на себя зачистку подобных мест и разыскивать агентов Архиврага среди пораженных эпидемией людей. Никому не хотелось бродить по колено в трупах только для того, чтобы убедиться, что ни один из них не восстанет вновь.
Впереди горел монастырь, наполняя смотровые щели в машине Вертейна теплым оранжевым сиянием. Сканер едва справлялся с помехами, но уже можно было рассмотреть стены домов, окружающих святое место в конце улицы. «Часовой», грохоча железными ногами по камням, подошел ближе. На расстоянии тридцати метров за пределами зданий не было видно ни одного врага, но с этой позиции Вертейн услышал резкий треск многочисленных лазганов и тяжелое уханье болтеров. Шестой полк Януса проигрывал сражение в монастырском комплексе. Вертейн включил вокс и снова попытался вызвать капитана, как вдруг среди треска послышался другой голос:
— Сэр, я… что-то обнаружил.
Даже на таком близком расстоянии вокс переполнял дьявольский треск помех, поэтому голос пилота звучал сдавленно, так что невозможно было определить его принадлежность, и только замигавший значок на дисплее подсказал Вертейну, что к нему обращается Грир. Его машина двигалась по третьей улице к западу и находилась ближе всех к монастырским воротам.
— Подробнее, Грир, — потребовал Вертейн.
— Если бы у меня были подробности, я бы о них доложил. Мой вокс опять перестраивается на другую частоту.
— Ты же говорил, что технопровидец Кул устранил дефект еще две ночи назад.
Самое неподходящее время для технических неисправностей. Противник без труда мог запустить побочный сигнал в незащищенный канал. Аппаратура Грира постоянно нуждалась в ремонте с тех пор, как год назад в сражении против еретиков на Бешике V в рубку его машины угодила ракета. Искореженный и обгоревший металл борта шагающей машины заменили, но последствия удара продолжали сказываться.
— Он его действительно настроил. А теперь вокс снова разболтался. Я… что-то слышу. Я сейчас переброшу тебе настройку, послушай сам.
— Давай, перебрасывай.
— Слышишь… это?
Голос Грира едва пробился сквозь помехи. Вертейн переключил частоту и прищурился. В наушниках раздался свистящий шепот, бесконечно и монотонно повторявший два слова:
— «Счет „семь“… Счет „семь“… Счет „семь“…»
— Я слышу.
— То же самое слышали в Каср Партейне, — сказал Грир. — Как раз перед тем, как пламя впервые охватило нашу родину.
Вертейн кивнул, чувствуя во рту горький привкус воспоминаний. Каср Партейн был первым из городов-крепостей на Кадии, который пал под ударами врага всего несколько месяцев назад. Проклятие, их домашний мир все еще объят пламенем! И они должны бы вернуться туда и биться за него, а не рыскать, словно крысы, по городу мертвых на другом конце сектора.
— Сэр?
— Я здесь. — Вертейн подавил готовое вырваться ругательство. — Я тебя слышу.
Он снова пустил вперед своего «Часового» и включил канал общей связи:
— Вертейн — «Руке мертвеца». План изменился. Всем немедленно подтянуться к моей позиции. Постоянно держаться в зоне прямой видимости друг друга. Схема движения — «Единство».
— Принято, — ответил ему хор голосов.
— Фарл, возвращайся к капитану Тейду. Ситуация совсем не та, какой лорд-генерал видит ее на пиктах с орбиты, и он должен узнать об этом немедленно.
— Что в точности передать, сэр? — спросил Фарл.
Вертейн объяснил, что он должен сказать. Остальные пилоты в оглушительной тишине обдумали то, что услышали. После того как Фарл подтвердил получение донесения и покинул строй, Вертейн поудобнее уселся в скрипучем кожаном кресле, и тогда самым громким звуком в тесной рубке машины стал стук его сердца.
Остальные машины с лязгом и скрежетом собрались вокруг него в едином строю. На борту каждого «Часового» над именем пилота была выгравирована игральная карта. «Рука мертвеца», элитный разведывательный отряд Восемьдесят восьмого Кадийского мотопехотного полка.
— Нам необходимо получить визуальное подтверждение. Приготовьте оружие, проверьте системы охлаждения, — приказал командир. — И следуйте за мной.
Капитан Парменион Тейд уже три месяца не видел дома, разве что в ночных кошмарах.
Согласно поступающим с Кадии донесениям больше шестидесяти процентов планеты все еще оставалось под контролем Архиврага, но цифры почти не имели смысла. Холодная и бесстрастная статистика не имела ничего общего с его яркими и отчетливыми воспоминаниями. Эти-то воспоминания и возникали в его сознании каждую ночь. Он снова и снова видел, как погибает его мир.
