– Базирог, ты болван!
– Почему, тетя Теоларинэ?
Ответила ему его же излюбленным методом:
– Зачем Серый и Цветаниэль брали с собой рюкзаки?
– Чтобы тащить в них мои распечатки, – ответил гном.
– Правильно. А для чего ты переносил знания на бумагу?
– Чтобы фильтр врат пропустил листы, изготовленные из органического материала.
– Тоже верно. И бумага прошла. Теперь скажи, из чего изготавливают порошок в картридже лазерного принтера?
Теперь до Базирога дошло, и он схватился за волосы:
– Какой я балбес! Явно же не из черничного сока. Ну и болван!
– Хи-хи, во-во, и я про то же.
– Ну ладно, Цветаниэль – магичка, а вы воин. Но мы-то с Вотаром технари. И так опростоволосились. Впрочем, теперь это уже не важно. Сейчас нужно поскорей найти способ вытащить наших обратно.
– Мы повторно сможем открыть врата?
– Гениальная идея! Только я телевизор не захватил.
– А я маску, фонарик и диск.
Вдруг один из сопящих студентов триста пятой комнаты заворочался.
– Скорей домой, – прошептал гном.
Мы похватали вещи, оставшиеся от Тарасовых, и поспешили удалиться.
– Пить надо меньше, а то мерещится всякое, – назидательным тоном сказала я на прощанье парню, изображающему говорящую статую.
Он ответил:
– Гы-гы, белочка… Гы-гы, принтер… Гы-гы, хлеб…
Глава 8
Найденова Липа
– Братья и сестры! Прежде чем начну свою речь, ответьте: хороший ли я руководитель? – спросил у толпы отец.
Жители Заозерья, срочно собравшиеся на центральной площади, прокричали:
– Да, Фатун, ты лучший староста!
– А доверяете ли вы мне?
– Верим, как себе, Фатун!
– С тех пор, как я появился, стало ли жить в деревне лучше?
– Намного лучше, Фатун! И безопаснее.
– Отплатил ли я благодарностью заозерцам, много лет назад приютившим и обогревшим меня, а впоследствии и доверившим управлять ими?
Вот это новость, отец, оказывается, тоже не местный. А откуда тогда?
– Сполна, Фатун. Хватит вопросов, лучше скажи, к чему клонишь.
– Что ж, слушайте, друзья мои. В этот нелегкий для страны час призываю вас, как и прежде, поверить мне и объединиться. Наш правитель Констаф требует выделить для его войска сто пятьдесят взрослых мужчин.
Волна ропота прокатилась по толпе. Отец продолжил:
– Но не для защиты родины, а для ведения захватнической войны. И я снова спрашиваю: готовы ли вы, уважаемые друзья мои, отпустить своих сыновей и мужей рисковать жизнями, чтобы пополнить казну его величества?
«Ого, попахивает бунтом», – подумала я.
Остальные молчали. Переваривали.
– Будут ли спокойно спать те, кто лишится наследника и кормильца? Смогут ли радоваться королевскому балу победители, разрушившие чужие очаги и осиротившие невинные семьи? Принесут ли счастье деньги, заработанные на горе? Отмоют ли свои руки от крови женщин, детей и стариков наши доблестные воины?
Тишина мертвая. Ох, как непросто людям Пангеи дается сопротивление власти.
– Твоя речь правильная, Фатун. Но не все мы люди грамотные. Объясни прямо, что нам делать? – наконец пробасил башмачник.
– Да разве можем мы идти против королевского указа? – осмелился еще кто-то.
– Сразу же последует наказание за неповиновение, – дрожащим голосом сказала какая-то женщина.
– И налоги повысят.
– Кочетовцы попрятали своих мужиков в лесу. А когда стража приехала за рекрутами и никого не нашла, то сожгли дома и угнали всю скотину.
– С нами так же поступят.
– Вот именно! – согласился староста, выдержал эффектную паузу и снова спросил: – А нужен ли нам такой король, который не бережет свой народ? Не пора ли дать отпор поганцу? А если не поймет, согнать с трона.
Опа, бунт – это еще мягко сказано! Скорее – государственный переворот.
Народ испугался таких речей. Я, честно говоря, тоже.
– Да мыслимое ли ты задумал, Фатун?
– Что мы сможем супротив войска?
– Ой, что будет?
И тут я, как настоящая революционерка, пробралась сквозь толпу, встала рядом с отцом и ответила всем:
– Одни мы ничего не сделаем. А если объединиться? Кинем клич в ту же Кочетовку. Да и Дубравушки, думаю, нас поддержат. Все равно ведь воевать придется. Так почему не за правое дело? Долой самодержавие!
– У короля слишком большая армия, – возразили мне.
– Какая? В столице тысяч пятьдесят, у дворян еще около сотни. Остальные – простой, такой же мирный люд, как и мы. Они наверняка перейдут на нашу сторону. Потому что им тоже надоел этот самодур! Восстанем против несправедливости!
Если эти слова донесут до ушей Констафа, смертного приговора мне не миновать. Отец улыбнулся. Значит, правильно действую. На остальное плевать.
– Если соседи нас поддержат, то тысячный отряд соберем! – подсчитал кузнец.
– Кроме того, у нас есть доспехи из драконьей кожи, – напомнил Фатун.
– Могу научить вас бороться врукопашную, – предложила я.
Люди все еще сомневались в разумности затеи и обсуждали возможные последствия.
– В крайнем случае, наймем орков! – выпалила я.
Снова все смолкли. Даже Фатун удивленно уставился на меня. А что я такого сказала? Брагхки же сами предлагали такие услуги. Но потом глаза отца засияли.
– Дочка дело говорит!
Светка
Боже, как раскалывается голова.
– Уже очнулись, госпожа? – отворил дверь деревянного ящика, в котором я лежала, Зираэль.
– Хочу пить, – высохшими губами ответила я.
– Сейчас принесу, – кивнул слуга Крайтиса и удалился.
Пошатываясь, вылезла следом. Ого, так я в карете еду, как прынцесса! Даже свита со мной! Все ушастые, но из знакомых только Зираэль. Ага, важная персона с обсмоктанными волосами. Это ж сколько я голову не мыла? Чешется, сил нет.
Эльф притащил какой-то бурдюк с теплой водой. Утолила жажду и поинтересовалась:
– Куда и зачем мы едем?
– В надежное место, – ответил слуга.
– А конкретнее?
– К другу его сиятельства. К сожалению, оставаться в Амалаэстиоре вам было небезопасно.
– Почему?
– Во-первых, темные эльфы приговорили вас к смерти за предательство в Шакруне.
