Мэтью решительно поднял меня с дивана.
— Пойдем, я сказал.
— Будешь меня колоть прямо сейчас?
— Лучше укол сейчас, чем оспа и столбняк завтра.
— Минуту, — как кнутом щелкнул Натаниэль. — А как же Софи с ребенком? Оспа заразна.
— Объясни ему, Маркус, — приказал Мэтью, пропуская меня вперед.
— Это же вакцина, не настоящая оспа, — стал успокаивать Маркус. — Софи будет в полном порядке, только к Диане пусть не притрагивается.
— Ладно, не буду, — улыбнулась Софи.
— Ты всегда делаешь то, что он тебе говорит? — презрительно спросил Натаниэль. — Собирайся, Софи, мы уезжаем.
— Остынь, Натаниэль. Разговоры об отъезде нервируют и дом, и ребенка. Мы остаемся здесь.
Натаниэль злобно посмотрел на Мэтью и сел.
— Маркус слушается меня примерно так же, как Софи — тебя, — сказал Мэтью.
В буфетной он заставил меня снять фуфайку и водолазку, протер мне левую руку спиртом. Дверь скрипнула, вошла Сара.
В спор между Мэтью и Натаниэлем она не вмешивалась, но на посылку смотрела, не отрываясь.
Мэтью уже вскрыл клейкую ленту. В пенопластовом контейнере обнаружились семь пузырьков, упаковка с таблетками, что-то вроде соли и незнакомый мне металлический инструмент с двумя зубьями. Мой супруг преобразился в отстраненного клинициста, которого я уже наблюдала в Оксфорде, и моральная поддержка со стороны Сары была весьма кстати.
— Я приготовила тебе старые рубашки, — сообщила она. — Белые, чтобы кипятить можно было. И белые полотенца. Грязное оставляй наверху, я сама постираю.
— Спасибо, Сара, это значительно уменьшит риск заражения. — Мэтью выбрал один пузырек. — Начнем со столбняка.
Я морщилась при каждом уколе. На третьем меня бросило в пот, сердце стучало как бешеное.
— Сара, не стой, пожалуйста, за спиной, — попросила я.
Она отошла куда-то и подала мне запотевший стакан с ледяной водой. Я зажала его в руке, стараясь не смотреть, что там делает Мэтью.
Он снова воткнул в меня иглу. Я подскочила.
— Последний, — утешил Мэтью. Он высыпал кристаллики соли в очередной пузырек, встряхнул его и дал мне. — Холерная вакцина принимается орально. Осталась только оспа, а таблетки будешь пить на ночь.
Я проглотила противную на вкус жидкость, Мэтью распечатал двузубый прививочный инструмент.
— Знаешь, что писал Томас Джефферсон Эдварду Дженнеру? — Его голос звучал гипнотически. — Что его вакцина — самое ценное изобретение в истории медицины. — Он протер спиртом мою правую руку, сделал двойной надрез. — Открытие Гарвея в области кровообращения наш уважаемый президент расценил лишь как «значительный шаг вперед». — Рука Мэтью кругообразно втирала вирусы в мою кожу.
Отвлекающая тактика сработала — я слушала, почти не обращая внимания на его манипуляции.
— Джефферсона можно понять, ведь вакцина Дженнера со временем перевела оспу в разряд чисто исторических заболеваний. Избавила род человеческий от одного из самых опасных врагов. — Мэтью убрал пузырек и вилку в специальный биоконтейнер. — Ну, вот и все.
— Ты и Джефферсона знал? — Я уже фантазировала о путешествии в Виргинию восемнадцатого века.
— Не так хорошо, как Вашингтона. Тот был солдат, за которого говорили его дела, а Джефферсон — краснобай, которому слова служили как дымовая завеса. Синие чулки вроде тебя вечно осаждали его.
Он наложил на место прививки водонепроницаемый бинт.
— Это живой вирус, поэтому не развязывай руку и не подпускай к себе Софи с Натаниэлем. — Мэтью пустил в раковину горячую воду и тщательно вымыл руки.
— Долго мне так ходить?
— Нарыв должен созреть, а после зарубцеваться — снимешь, когда совсем заживет.
Я осторожно надела через голову растянутую домашнюю водолазку.
— А теперь поговорим о вашем с ней переносе в отдаленное прошлое, — нахмурилась Сара. — В детстве она, правда, это проделывала, но задача все равно не из легких.
Мы впустили к себе Эм, топтавшуюся у двери, и я созналась:
— Не только в детстве, в недавнее время тоже.
— Когда это? — удивился Мэтью.
— Сначала на подъездной аллее, когда ты звонил Изабо, потом после неуспешного зажигания свечки. Оба раза я делала шаг и оказывалась там, где мне было желательно.
— Да, похоже на то, — задумчиво произнесла Сара. — Уходила ты, правда, недалеко, и ноши при тебе не было. — Она окинула взглядом Мэтью, и на ее лице отразилось сомнение.
— Можно к вам? — поскреблась в дверь Софи.
— Можно, Мэтью? — спросила Эм.
— Да, только пусть Диану не трогает.
Софи вошла, держа руки на животе.
— Все нормально, — жизнерадостно сказала она. — Мэтью, если он будет чем-то связан с местом их назначения, станет для Дианы не обузой, а помощью.
На пороге возникла Мириам.
— Что у них тут интересного?
— Обсуждаем путешествие во времени, — сказала я.
— Надо будет потренироваться, не так ли? — Мириам, пройдя мимо Софи, заботливо отодвинула ее к двери.
— Для начала Диана сделает рейд одна, на пару часов назад, — стала объяснять Сара. — Потом чуть дальше. Время и расстояние будем увеличивать постепенно. Потом отправим с ней Мэтью и посмотрим, что из этого выйдет. Поможешь ей, Эм?
— Чем могу… Стивен мне рассказывал, как это делается. Чарами он не пользовался, хватало одной его силы. Нам, пожалуй, лучше поступать так же, учитывая ранние Дианины опыты и ее трудности с колдовством.
— Может, пойдете в амбар и попробуете? — предложила Сара. — А вернется она сюда. — Мэтью двинулся было за нами, но тетя остановила его.
Лицо мужа снова сделалось пепельным — он даже в другую комнату не хотел меня отпускать, не говоря уж о другом времени.
Амбар насквозь пропах когда-то собранным хмелем.
— Замри, — инструктировала меня Эм, стоя напротив. — Ни о чем не думай.
— Прямо как мой учитель йоги. — Я приняла знакомую позу горы.
— Я всегда думала, что у йоги много общего с магией, — улыбнулась она. — Теперь закрой глаза и представь себе буфетную. Тебе хочется быть там, а не здесь.
Я восстановила в памяти буфетную — ее мебель, ее запахи и всех, кто там был.
— А ты как же, Эм?
— Зависит от того, когда ты вернешься. Если до того момента, как мы ушли, я буду там, если после, то здесь.
— Это против законов физики. — Я побаивалась грузить вселенную многочисленными Дианами и Эм — или, хуже того, Сарами и Мириам.
— Забудь о физике. Помнишь, что папа тебе написал? «Тот, кто не испытал ощущения тайны, кажется мне мертвецом».
