Мужчины опустились в кожаные кресла по бокам от камина, где уже плясал, разгоняя осенний холод, огонь.
— Превосходно, — одобрил Мэтью вино, которое предъявил ему Хэмиш.
— Я так и думал. У «Братьев Берри и Радда» меня заверили, что оно хоть куда. — Хэмиш налил Мэтью вина, себе виски из графина.
Посидев некоторое время в уютном молчании, Мэтью сказал:
— Прости, что вовлекаю тебя. Сложилась трудная ситуация… сложно объяснить.
— У тебя просто и не бывает.
В Хэмише Осборне Мэтью привлекали отчасти его прямота, отчасти несвойственные демонам здравомыслие и ровный характер. Вампир на своем веку дружил со многими демонами, одаренными и безумными в равной мере. С Хэмишем было гораздо проще: ни тебе кипучих споров, ни бешеных вспышек активности, ни периодов опасной депрессии. В их общении долгие паузы перемежались блестящей беседой, и все окрашивал благодушный подход Хэмиша к жизни.
Особость Хэмиша сказывалась и в том, что областью своей деятельности он избрал не искусство, как большинство демонов, а сферу финансов. У него был талант не только наживать деньги, но и выискивать слабые места в международной системе. Демоническую креативность он вкладывал не в сонаты, а в распечатки. Благодаря непогрешимой интуиции с ним советовались монархи, премьер-министры и президенты.
Мэтью это восхищало не меньше, чем легкость общения Хэмиша с людьми. Человеческие недостатки демона скорее стимулировали, чем удручали. Он получил это в наследство от родителей: отец — страховой брокер, мать — домохозяйка. Мэтью был знаком с этой невозмутимой четой и понимал, отчего Хэмиш так любит людей.
Треск дров в камине и запах виски помогали вампиру расслабиться. Красная жидкость в его бокале мерцала, отражая огонь.
— Не знаю, с чего и начать…
— С конца, — посоветовал демон. — Когда ты снял трубку и вздумал мне позвонить.
— Мне надо было уехать от одной ведьмы.
Хэмиш посмотрел на Мэтью, оценивая, насколько сильно тот взвинчен.
— И что же в ней такого особенного?
Мэтью глянул на него из-под тяжелых бровей.
— Всё.
— Неприятности, да? — юмористически-сочувственно продолжал Хэмиш.
— Можно и так сказать, — с резким смешком признал Мэтью.
— А имя у нее есть?
— Диана. Историк, приехала из Америки.
— Богиня охоты, — протянул Хэмиш. — Что она такое, помимо имени, — обыкновенная ведьма?
— Вот уж нет.
— Ага. — Хэмиш видел, что Мэтью и не думает успокаиваться — наоборот, рвется в драку.
— Она Бишоп. — Больше Мэтью ничего не сказал, зная по опыту, что демон мигом ухватит суть любой его реплики.
Хэмиш порылся в памяти.
— Сейлем, штат Массачусетс?
Мэтью угрюмо кивнул.
— Последняя из тех Бишопов. Ее отец — Проктор.
— Дважды ведьма, — присвистнул Хэмиш, — потомок двух славных родов. Ты ничего не делаешь наполовину, ведь так? Сильна, вероятно.
— Мать у нее очень сильная. Об отце я мало что знаю, а вот Ребекка Бишоп — статья особая. В тринадцать лет колдовала так, как некоторые за всю жизнь научиться не могут. И с самого детства была провидицей.
— Ты ее знаешь, Мэтт? — С кем только не пересекался друг Хэмиша за множество своих жизней.
— Нет, но о ней много говорят — как правило, с завистью. Ты же знаешь, какие они, эти колдуны с ведьмами.
Хэмиш, давно знавший, что чародеев Мэтью не жалует, взглянул на него поверх своего бокала.
— Ну, а Диана что же?
— Она утверждает, что магией не пользуется.
Эта короткая фраза давала сыщику сразу две нити. Хэмиш начал с той, что попроще.
— Совсем? А пропавшую сережку найти? Покраситься?
— Не тот тип. Сережки она не носит, волосы не красит. Трехмильная пробежка и час на реке в ужасно неустойчивой лодке.
— С ее происхождением мне как-то трудно в это поверить. — Мечтатель в Хэмише уживался с прагматиком — именно поэтому он так хорошо управлялся с чужими деньгами. — Ты тоже не веришь, иначе не думал бы, что она врет. — Хэмиш потянул за вторую нить.
— По ее словам, она все же колдует, но очень редко, по разным пустяковым делам. — Мэтью, задумчиво взъерошив волосы, отпил глоток. — Но я-то знаю, что это происходит куда как чаще. Я чую. — Он заговорил откровенно впервые с тех пор, как приехал. — Пахнет, как летом перед грозой, а иногда это даже и видно. В моменты гнева или самозабвенной работы она излучает сияние. — «И когда спит тоже», — добавил он про себя. — Иногда я это почти на вкус чувствую.
— Светится, говоришь?
— Ты бы этого не увидел, хотя, возможно, почувствовал бы как-то по своему. Это chatoiement
[24]
— колдовское свечение — никогда не бывает сильным. Даже в бытность мою молодым вампиром его излучали лишь самые сильные чародеи, а теперь такое и вовсе редкость. Диана ничего об этом не знает и не осознает всей важности такого явления. — Мэтью, передернувшись, сжал кулак.
Демон посмотрел на часы. Было совсем еще рано, но он уже понял, зачем его друг приехал в Шотландию.
Еще немного, и Мэтью влюбится.
Вошел Джордан, безупречно рассчитав время.
— Егерь подогнал джип, сэр. Я сказал, что он сам сегодня вам не понадобится. — В самом деле: зачем егерь, когда в доме вампир.
— Отлично. — Хэмиш встал, допил виски. Повторить бы, да нельзя: сейчас он должен быть в здравом уме.
— Я предпочел бы пойти один, Хэмиш, — сказал вампир. Он не любил охотиться с теплокровными, то есть с людьми, демонами и чародеями. Для Хэмиша он, как правило, делал исключение, но разобраться с чувствами к Диане Бишоп ему хотелось наедине.
— Мы ведь только скрадывать будем, — лукаво заметил Хэмиш. Он задумал отвлечь и разговорить Мэтью, чтобы не тянуть из него каждое слово клещами. — Смотри, какой хороший денек. Пошли, будешь доволен.
Мэтью мрачно забрался в старенький джип Хэмиша. Они почти всегда им пользовались, когда приезжали в Кэдзоу, хотя в больших охотничьих угодьях шотландцы предпочитают «лендровер». Мэтью не смущала поездка по холоду в открытой машине, Хэмиш веселился, наблюдая за этим сверхчеловеком в естественных условиях.
Переключая передачи — Мэтью каждый раз морщился от этого звука, — Хэмиш ехал в гору, на луг, где обычно паслись олени. Мэтью, увидев пару самцов, велел ему остановиться, вылез и присел у переднего колеса. Хэмиш с улыбкой присоединился к нему.
Демон уже не раз скрадывал с Мэтью оленей и знал, что ему нужно. Вампир убивал не всегда, хотя сегодня, будь он один, наверняка заявился бы домой только к вечеру, а в имении стало бы двумя оленями меньше. Он не просто плотоядный, он хищник. Именно охота, а не режим питания, делает вампиров вампирами. Иногда Мэтью, будучи возбужден, просто гнался за первой попавшейся дичью, не убивая ее.
