— Да ничего особенного. Я попыталась взять рукопись снова — правда, на сей раз мне это не удалось. — Неодобрительный взгляд Мэтью ввинчивался в мое плечо двумя ледяными бурами.
— По-твоему, мы из-за книги тебе звоним? — вознегодовала Сара.
Холодные пальцы отобрали у меня трубку. Я потянулась за ней, но Мэтью сжал мне запястье и покачал головой.
— Это Мэтью Клермонт, мисс Бишоп. Диана подвергается угрозам со стороны других чародеев. Один из них — Питер Нокс.
Не требовалось быть вампиром, чтобы услышать, как взвыла Сара на том конце.
Мэтью вернул мне трубку.
— Питер Нокс! — Мэтью зажмурился, Сарин крик терзал ему уши. — И давно он там ошивается?
— С самого начала, — нерешительно призналась я. — Он и есть тот колдун, что пытался залезть ко мне в голову.
— Но ты его не пустила, правда? — с испугом спросила Сара.
— Я сделала что могла. Не могу дать точного отчета в том, что касается магии.
— У многих из нас были проблемы с Питером Ноксом, лапочка, — вмешалась Эм. — И отец твой ему не доверял ни на грош.
— Отец?! — Пол под ногами закачался, рука Мэтью обхватила меня за талию. Труп с разбитой головой и вспоротым торсом замаячил передо мной.
— Что с тобой такое, Диана? — спросила Сара. — Питер Нокс может напугать кого угодно, это понятно, но ведь дело не только в нем?
Я вцепилась в Мэтью, ища поддержки.
— Кто-то прислал мне фотографию мамы с папой.
В трубке воцарилось молчание.
— Ох, Диана, — пролепетала наконец Эм, а Сара мрачно осведомилась:
— Ту самую?
— Да, — прошептала я.
Сара выругалась.
— Пусть он опять возьмет трубку.
— Он тебя и так слышит, — заверила я. — С тем же успехом можешь сказать все мне.
Мэтью начал массировать затвердевшие мышцы на моей пояснице.
— Хорошо, тогда послушайте оба. Тебе надо уехать как можно дальше от Питера Нокса. Пусть твой вампир за этим присмотрит, если не хочет передо мной отвечать. Стивен Проктор был самым покладистым чародеем на свете — надо было очень постараться, чтобы он кого-нибудь невзлюбил. Возвращайся домой, Диана. Немедленно.
— Нет, Сара. Я еду во Францию с Мэтью. — Альтернатива Сары, куда менее привлекательная, убедила меня согласиться.
Молчание.
— Во Францию? — эхом откликнулась Эм.
Мэтью протянул руку.
— Мэтью хочет что-то тебе сказать. — Я вручила ему трубку, не дав Саре возразить.
— У вас есть определитель номера, мисс Бишоп?
Я фыркнула. Коричневый аппарат, висящий на стене в кухне, оснащен диском и шнуром с милю длиной, чтобы Сара могла расхаживать, когда говорит. Номер, даже местный, набирается целую вечность — какой там определитель.
— Нет? Тогда запишите, пожалуйста. — Мэтью медленно продиктовал номер своего мобильника и другой, предположительно домашний. За этим последовала инструкция по набору международных кодов. — Звоните в любое время.
Сара, судя по его озадаченному лицу, отмочила в ответ нечто резкое.
— Я позабочусь о ней, — сказал он и передал трубку мне.
— Ну все, пойду собираться. Целую вас обеих. Не беспокойтесь.
— «Не беспокойтесь», — передразнила Сара. — Подумаешь тоже, единственная племянница.
— Как тебе втолковать, что у меня все в порядке? — вздохнула я.
— Для начала подходи иногда к телефону.
Повесив наконец трубку, я старалась не смотреть Мэтью в глаза.
— Сара права — это я во всем виновата. Веду себя, точно какой-нибудь человек.
Он отошел от меня, насколько позволяли размеры комнаты, и сел на диван.
— Ты определила место магии в своей жизни, когда была испуганным, одиноким ребенком. Теперь ты и шагу не можешь ступить, не подумав, правильно ли ставишь ногу — как будто все твое будущее зависит от этого.
Я, к его заметному испугу, уселась рядом и взяла его руки в свои. Мне очень хотелось сказать ему, что все будет хорошо, но я подавляла это желание.
— Когда будешь во Франции, попробуй жить просто, не боясь, что вот-вот совершишь ошибку, — продолжал он. — Мне хочется, чтобы ты отдохнула — я ведь никогда не видел тебя спокойной. Ты даже во сне ворочаешься.
— Некогда отдыхать, Мэтью. — Я уже сомневалась, стоит ли уезжать из Оксфорда. — До симпозиума по алхимии осталось всего шесть недель. Я должна сделать вступительный доклад, а он у меня едва начат. Без доступа в Бодли я ни за что не допишу его вовремя.
— Твой доклад, кажется, посвящен алхимической иллюстрации? — задумчиво прищурился Мэтью.
— Традиционной английской аллегории, если точнее.
— Тогда тебе, думаю, интересно будет посмотреть мой экземпляр «Восходящей Авроры». Четырнадцатый век, но иллюстрации французские, к сожалению.
Я округлила глаза. «Восходящая Аврора» — это прославленный труд о противоположных силах алхимической трансформации: золоте и серебре, мужском и женском началах, свете и тьме. С крайне сложными и загадочными иллюстрациями.
— Самая ранняя известная копия «Авроры» относится к 1420 году.
— Моя написана в 1356-м.
— Тогда в ней не может быть иллюстраций, — заметила я. Найти иллюстрированный алхимический труд ранее 1400 года столь же реально, как обнаружить «Форд-Т» на поле битвы при Геттисберге.
— И тем не менее они есть.
— Все тридцать восемь штук?
— Все сорок, — с улыбкой поправил Мэтью. — Похоже, твои предшественники кое в чем заблуждались.
Открытия такого масштаба случаются редко. Подержать в руках иллюстрированную «Восходящую Аврору» четырнадцатого века историку доводится только раз в жизни.
— Но текст тот же? Что изображено на лишних картинках?
— Вот приедешь и увидишь сама.
— Тогда поехали. — Может быть, я после долгих бесплодных усилий все-таки допишу свой доклад.
— Ради собственной безопасности ты не хотела ехать, а ради манускрипта готова? — Мэтью скорбно покачал головой. — Здравомыслящая женщина.
— Здравым смыслом я никогда не славилась. Когда отправляемся?
— Через час, если ты не против.
— Через час? — Выходит, он не вдруг принял это решение — он спланировал все, пока я спала.
Мэтью кивнул.
— На старой американской базе ждет самолет. Сколько тебе нужно на сборы?
— Смотря что с собой брать. — Голова у меня пошла кругом.
— Ничего такого. Возьми теплые вещи — ну и беговые кроссовки, конечно. Мы там будем вдвоем, не считая матушки и ее экономки.
