Он опасался не таинственных заказчиков, выдавших аванс. Те, надо думать, и так прекрасно о нём все знали – вряд ли деньги стали бы давать абы кому. Боялся Лёшка своих бывших «единоверцев» – хотя все выглядело так, будто Коннектор не догадался о том, что его «балалайку» взломали; как на самом деле обстояли дела, Лёшка не знал. Да и не только в одном Коннекторе дело. Были еще те, кто писал для предводителя Обители Цифры слова. В самом прямом смысле. Они тоже имели отношение к этой «балалайке» во время взлома.
– Эй, паренек, пошли со мной. Погудим, – разукрашенная девица с начавшим расплываться под проливным дождем макияжем мурлыкала пьяным голосом на остановке троллейбуса. Уже поздно, транспорта ей сегодня не дождаться. Вот и решила найти «попутчика».
«Погудеть» теперь было на что. Лёшка притормозил на мгновение и тут же устыдился собственных мыслей. Деньги – на лечение бабушки.
– Поздно уже, – пробормотал Лёшка и решительно двинулся дальше по темной улице.
– Вот и помог бы девушке. Страшно ведь.
А может, ей… В кармане большая сумма денег, лишиться её очень легко, напомнил себе Лёшка. Не стоит быть идиотом, это всегда успеется.
Сейчас еще два квартала прямо, а потом можно повернуть во дворы – эти места знакомы, здесь вероятность нарваться на неприятности относительно невелика – и через двадцать минут он будет дома.
Внезапно с каким-то высоковольтным гудением над Лёшкиной головой зажегся яркий свет. Юноша непроизвольно пригнулся, вжав голову в плечи. Три ярких фонаря на несколько секунд осветили огромный плакат, выхватив из общего плана кусок надписи со словами: «…за нашего Президента!».
11
Мерное покачивание и перестук металлических частей вагона успокаивал и нагонял дремоту. Джио смотрел в окно, но не видел пейзажей, которые неспешно двигались навстречу. Периодические вздрагивания вагона и грохот колес, возвещающие, что начался очередной участок до сих пор не отремонтированного после Катастрофы железнодорожного полотна, пока не давали заснуть. А участков, восстановленных дедовскими методами, на этом отрезке пути хватало.
На пейзажи Джио уже насмотрелся. Больше суток он провел в дороге. Добираться до Авиньона пришлось по большей части пешком. Мобилей на дороге почти не было, за все время проехало не больше пяти машин. Все ржавые и помятые. По-другому и быть не могло – учитывая качество дорожного покрытия, которое растрескалось, а местами так и осталось торчать вздыбленными асфальтовыми торосами, аварии случались часто. Дорогу, судя по всему, ремонтировали неоднократно, однако качество ремонта не выдерживало никакой критики.
Однажды ему повезло – подобрали местные крестьяне. Они подвезли Джио на телеге, запряженной двойкой чахлых лошадок. Каких-то четыре года назад не удалось бы и представить такое: в здешних краях крестьяне, да еще и на лошадях.
А пейзажи тоже изменились. До того августовского дня, когда рвануло на Станции, зелень здесь можно было увидеть только на довольно широких газонах, обрамляющих многоуровневые автострады, развязки, парковки и разнообразные торговые и увеселительные центры. Потом все это великолепие околоанклавной жизни в одночасье рассыпалось в прах, превратившись в руины. Джио не бывал здесь давно, но представить, как все это выглядело года три назад, нетрудно – горы бетонных обломков, торчащие во все стороны асфальтовые пласты, вывернутые землетрясением, грязь и тонны пыли. Наверное, здесь погибло много людей. Не так много, как в городах, но трассы в этих краях были весьма оживленными.
Сегодня людям не нужны огромные скоростные дороги. По ним не на чем ездить. Каждой эпохе своё. А эпоха, если судить по весьма обширным полям, которые уже заканчивали засевать местные фермеры, теперь наступила совершенно иная. Руины массивных опорных конструкций многоуровневых мостов и эстакад, развалины придорожных строений, бетонные прямоугольники фундаментов полностью разрушенных зданий всё еще оставались здесь. Но их было немного – все, что удалось убрать, убрали, освободив место под посевы.
Авиньон – городок небольшой. Даже если сравнивать его с муравейником непонятного статуса Марселем-нуво. Провинциальностью там сквозит изо всех мест. Кривоватые мощенные многовековым булыжником улицы, кучи мусора, куда ни глянь. А чего стоит крепостная стена, вызывающая непонятную гордость у местных жителей. Интересно, от кого они собирались обороняться этим декоративным сооружением?
Древним в Авиньоне, похоже, было всё. И атомная станция в окрестностях южного городка, неоднократно модернизированная, но работающая почти сто пятьдесят лет. История этой АЭС была опутана множеством слухов и странных фактов. Одних аварий, повлекших утечку радиоактивных элементов, за все время существования станции насчитывалось не менее десятка. Особенно странным казался тот факт, что в день взрыва на Станции обошелся малой кровью – оба действующих реактора заглушили буквально за пару дней до Катастрофы. Для проведения профилактических работ. Правдивость этой информации вызывала сомнения. Особенно если принять во внимание факт, что власти Авиньона в прошлом неоднократно скрывали проблемы с радиацией, ограничиваясь предупреждением о нежелательности купания в Роне.
Но Джио в Авиньоне привлекли не древности. Ему нужно было попасть на поезд. И провинциальный городок подходил как нельзя лучше. В Авиньоне досмотр с помощью наноскопа и в былые-то годы проводился не каждый день и без особой тщательности, а теперь и вовсе не применялся. Джио нужно было исчезнуть из Марселя-нуво, убраться из этого недоанклава как можно дальше. И, самое главное, не светить гаджет в черном мягком пластике.
Брусок непроницаемого для наноскопа пластилина лежал в кармане, но Джио так и не придумал, куда спрятать опасный «бютен». А спрятать его придется в любом случае – если просто запаковать в «пластилин», непрозрачный для наноскопа объект вызовет куда больше подозрений охраны, чем непонятный гаджет.
Пешком уйти из Марселя-нуво оказалось намного проще. Никаких досмотров и наноскопов, лишь приветственный взмах руки разморенным весенним солнцем безом – будто знакомы сто лет. С большинством шавок Франсуа Мажида этот номер до сих пор срабатывал на ура. Именно так и поступил Джио.
Солнце уже клонилось к горизонту. Однообразные пейзажи за окном окрасились в коричневато-красные тона, придав банальному виду художественный колорит.
– Добрый вечер, – сказал кто-то по-французски с ярко выраженным южным акцентом.
Джио встрепенулся, пытаясь понять, кто с ним говорит. Оказывается, он все-таки умудрился задремать. С открытыми глазами – потому что свежевспаханные поля, подсвеченные быстро густеющим красным, он продолжал видеть.
В купе появился пожилой господин с двумя раздутыми сумками в руках. Швы на сумках держались из последних сил, и если бы не несколько витков нейлонового шнура, давно расползлись бы.
– Добрый вечер, – кивнул в ответ Джио.
Пожилой господин, кряхтя, неуклюже развернулся внутри тесного купе, и, толкая Джио локтями, принялся запихивать багаж в соответствующий отсек.
