Сцена, которую я видеть никак не мог, но представление получил
Посетителя трактирщик узнал мгновенно. Как ни странно, но тут же трактирщик и успокоился (почти что): во-первых, тот был один, без своего немого напарника (вот уж кого век бы не видать!), во-вторых, вид был у него сугубо деловой.
— Привет. Есть слово к лейтенанту.
— Так говори, я передам.
— Посредники не требуются. Лучше скажи, где можно найти кого из той пятерки — ты знаешь. Буду передавать через них.
— А чем докажешь, что ты не на палочки работаешь?
Жезлы стражей порядка здесь именовали палочками.
— Не хочешь говорить? Ну как знаешь, я пошел за напарником. Ему расскажешь.
Трактирщик явно не пылал желанием даже лицезреть напарника, не говоря уже о беседе.
— Редька и Хвост отираются у «Старого лесника». Дуб может быть с ними, но не ручаюсь. Про остальных не знаю.
— Хвост мне без надобности, свой есть. Передам через Редьку.
Через полчаса.
— Здоров будь, хозяин. Жаркое и кружку красного. И чтоб редька была. Люблю еду с редькой.
Через пару минут к столу бывшего разведчика подсел человек. Ничего в нем не было примечательного, кроме цепкого взгляда, в котором читалась настороженность.
— Здесь говорить можно?
— Можно. Стол ты выбрал правильно. В гаме нас не услышат.
— Есть наколка на дело для лейтенанта и его людей.
— Что за дело?
— Кристаллы. Россыпь, про которую никто не знает.
— Сам и подбирай, при чем тут лейтенант?
— При том. Шхарат-ана знаешь?
— Слыхал.
— На его земле россыпь, хотя от границы с городом недалеко. Но нам с ним мериться силой не по чину. А вот лейтенант — тот может. Треть нам.
— Треть ли, четверть ли — не тебе решать. Что еще?
— По пятницам в полдень начинается заседание гильдии. На нем Шхарат-ан будет — это точно, как выпить в пресветлый праздник. Заседание длится три часа, считая обед, — это тебе любой торговец вблизи от гильдии скажет. Вот запас по времени.
— Еще что?
— Понятливый. Есть еще кое-что.
На ладони незнакомца оказывается бурая каменная пластина.
— Там, на россыпи, есть несколько таких, только больших. Гляди.
Незнакомец с некоторым усилием ломает пластину. Она расщепляется. На разломе проблескивают красные искорки.
— Очень уж маленькие.
— И побольше есть.
В руке на мгновение оказывается красный камешек с мелкую горошину и тут же исчезает.
— Там добыли, но нам в этом месте долго задерживаться нельзя. Если что — мы против хозяина не продержимся. Еще вопросы?
— Есть. Почему к лейтенанту сам не пошел?
— Мне совсем не нужно, чтоб нас вместе видели. Еще?
— Не.
— И скажи лейтенанту — чтоб нас за чурок не держал. Есть еще наколки. Когда исполнит эту — поговорим. Треть наша, запомнил? Камни можешь взять. Покажешь лейтенанту.
Бурые обломки переходят из рук в руки.
— Бывай со здоровьем.
— И тебе не хромать.
Через сорок минут.
— …и под конец он вот эти камни дал — говорит, в таких кристаллы и есть.
— Точно, кристаллы есть. Похоже на красные гранаты, только очень маленькие.
— Ладно, иди, мы подумаем.
Через минуту.
— Что скажешь?
— Есть кое-какое подтверждение. Управляющий Шхарат-ана имеет похожие кристаллы в двух амулетах — между прочим, и один ему совсем не по жалованью. У Шхарат-ана есть россыпь, добывает кварц — это все знают. О гранатах никто не слыхал. Амулеты я увидел случайно. А вот их наличие, думаю, совсем не случайность.
— Ну а ты?
— Нехорошее ощущение у меня, вот что скажу. Воняет от этого дела.
— Факты?
— То-то, что нет фактов, а вот свербеж есть. Я бы для начала познакомился с этим самым, что наводит. И не пожалеть ресурсов — считать ему память. И уж если все там в порядке — тогда да…
— А твое мнение?
— Я так думаю, сударь лейтенант, что с практической точки зрения наш риск минимален. Мы едем на место. Это не запрещено, а что вне нашей зоны патрулирования, так капитан нас прикроет. Поковыряться совсем недолго, убедиться, что дело верное, и вернуться обратно, А вот на следующую пятницу вернуться со всем инструментом. Но прежде убедиться, что Шхарат-ан пошел на заседание.
— С последним — согласен. А задерживаться там нельзя, точно говорю.
— А ты и не задержишься. Туда впятером ехать не расчет, и троих хватит через голову. Но уж прибыток будет не твой.
— Споры заканчиваем. Делаем так: ты проследишь за Шхаратом — пошел ли он в магическую гильдию. В любом случае сообщаешь по амулету. Прямо имен не называть! Скажешь, к примеру: «Заказчик вошел в здание». Принцип понятен?
Кивок.
— А я с вами двумя — на место, и проверим там. Все ясно?
— Ага.
В четверг вечером я подумал, что за Шхаратом могут следить. Значит, могут обнаружить, что доктор магии на заседание гильдии не пошел. Пришлось чесать затылок. Тарек, однако, дал хороший совет: постараться выявить следящего и перекрыть ему поле зрения в нужный (самый последний) момент. Для этой цели Сарат должен был медленно подъехать на коне. Это же было сигналом для старосты, что надо подбегать к хозяину с дурными вестями.
В пятницу нам пришлось разыграть спектакль. Староста наблюдал нас с Саратом со спины, я добросовестно подбирал кристалл с земли и громко возглашал: «Смотри, вот хороший кристалл». Староста не мог соврать ни единым словом. Плохая режиссура могла бы стоить ему головы.
А мы с Тареком предполагались зрителями в том спектакле, что должен был произойти у каменной россыпи. Места на галерке мы обеспечили заранее. Не сомневаясь, что разборка предстоит крутая, я планировал только наблюдать, не вмешиваясь. Но Тарек настоял на арбалете и луке с боезапасом: «А что, если они двинутся в нашу сторону?» Этот аргумент крыть было нечем.
ГЛАВА 24
Умные книги говорят: первой жертвой любого боя становится план этого самого боя. Не верьте. Мой план вошел в неуправляемый штопор еще ДО боя. И винить было некого, кроме как самого себя.
Староста уже уехал в город, когда я с ужасом обнаружил, что нам, собственно, негде спрятаться для наблюдения. Точнее, спрятаться было очень даже можно, но подъезжающие нас заметили бы: такой уж изгиб делала дорога. А если располагаться вдали, то мы увидели бы все, но лишены были возможности вмешаться. Это я и сообщил Тареку.
