Книжные шкафы.., тайник, конечно, может быть в одной из
книг, но это кажется ненадежным. Письменный стол — первое, что проверяют при
обыске, и поэтому только круглый дурак спрятал бы там что-то ценное, а хозяин
верхней квартиры на дурака не похож, судя, хотя бы, по фокусу с подставным
сейфом.
Бросив последний взгляд на картины, книги и светильник в
форме вычурного китайского фонаря. Маркиз замаскировал вторую камеру и
перебрался в следующее помещение.
Это была, наверное, гостиная, во всяком случае — самая
большая комната в квартире.
Середину ее занимал большой стол, над которым висела тяжелая
люстра — кованый бронзовый каркас и шесть тяжелых матовых плафонов сложной
формы, свисающих с каркаса, как огромные виноградины. По стенам стояли два
дивана, как и в первой комнате обитых модной серой тканью грубого плетения, и
несколько стульев. Снова картины с изображениями лошадей. И никаких зацепок!
Ничего, что могло быть использовано в качестве тайника!
То есть, конечно, тайник можно сделать где угодно — и под
сиденьем стула, и в ножке стола, и в диване, но все это было слишком просто, а
самое главное — Ленина интуиция при виде этих предметов молчала. А Леня привык
полагаться на свою интуицию. И она редко его подводила.
Он уже хотел слезть со стремянки, но в это время в поле его
зрения что-то мелькнуло.
Леня повернул камеру и увеличил изображение. Дверь гостиной
открылась, и в комнату вошел высокий мужчина лет пятидесяти в черных джинсах и
короткой кожаной куртке. Такая одежда, безусловно, не очень соответствовала его
возрасту, но Леня отметил, что вошедший довольно строен и хорошо физически
развит. Наверное, картины с изображениями коней не случайно украшали его
квартиру он наверняка был заядлым лошадником и уверенно чувствовал себя в
седле.
Каретников — а это был наверняка он — задернул шторы на
окнах и щелкнул выключателем на стене. Комнату залил яркий желтоватый свет
люстры, но хозяину этого показалось мало. Он включил торшер возле дивана и два
бра на стенах. Затем вставил в музыкальный центр диск, но не сел на диван, а
вышел из комнаты.
Леня включил изображения от других установленных им камер и
увидел, как Каретников быстро обошел квартиру, задергивая всюду шторы и включая
один за другим все светильники.
То, что он задергивает шторы, нисколько не удивило Маркиза.
Он отнес это на счет естественной осторожности. Каретникова можно понять,
особенно если учесть, что совсем недавно в его квартире побывал взломщик.
А вот то, что он включил всюду свет, даже в коридоре и в тех
комнатах, где он явно не собирался находиться.., это уже напоминало какой-то
невроз.
Леня читал как-то, что в благополучных странах северной
Европы происходит самое большое количество самоубийств. Автор статьи объяснял это
тем, что на Севере слишком короткие дни, слишком длинные ночи, слишком мало
света, что и вызывает у человека депрессию. Кажется, в той статье рекомендовали
жителям северных стран устанавливать в своих жилищах как можно больше ярких
источников света, чтобы компенсировать недостаток солнца и улучшать настроение.
Может быть, и Каретников таким способом борется с депрессией?
Леня еще раз проглядел изображения от разных камер.
В кабинете Каретников включил не только вычурный китайский
фонарь, но и стенное бронзовое бра, и зеленую настольную лампу. В первой
комнате, которую Леня мысленно окрестил курительной, горел светильник из
кусочков цветного стекла и изящный торшер в форме цапли.
Снова переключив изображение на гостиную, Леня увидел
Каретникова.
Тот устроился на диване, вытянув ноги, и слушал музыку из
стереосистемы, потягивая коньяк.
Что-то показалось Лене неестественным.
То есть ничего особенного он не видел, но его интуиция, та
самая интуиция, которая до сих пор смущенно молчала, вдруг подала голос. Пока
негромко, неуверенно, но это было все же лучше, чем ничего.
Леня еще раз повернул камеру, внимательно оглядывая гостиную
и пытаясь понять, что же привлекло его внимание.
Потом он чуть пошевелил проводок, изменив угол зрения.
На экране появился светильник — гроздь огромных матовых
виноградин на тяжелом кованом каркасе. Пять виноградин лили свет густой и
золотистый, как виноградный сок. И только шестая не светилась.
Конечно, вполне возможно, что лампочка в этом плафоне просто
перегорела. Но Каретников и не думал ее заменять. Он не обращал никакого
внимания на темный плафон. Для другого человека это, может быть, было вполне
естественно — самому Лене Лола по три раза напоминала о перегоревшей лампочке,
пока он, наконец, с тяжелым вздохом изможденного непосильным трудом чернокожего
раба, забирался на стул и вворачивал новую.
Но то — Леня. Он не страдал никакими неврозами, не боялся
темноты и, кроме того, жил не один, а вдвоем с Лолой, которая по сто раз
напоминала ему о каждой мелочи. В глубине души Леня прекрасно понимал, что,
если бы не эти бесконечные напоминания, он делал бы все гораздо быстрее и
охотнее, и ту же лампочку заменял бы сразу, как только она перегорела. Так же
ведут себя почти все мужчины не обращают внимания на придирки жены, пока она не
дойдет до белого каления, однако, стоит жене уехать на недельку в санаторий,
чтобы привести в порядок расшатанные нервы, как муж превращается в образцового
хозяина и делает все домашние дела вовремя и на высоком уровне. Известно же,
что самый безукоризненный порядок поддерживают у себя в доме убежденные
холостяки.
Но Каретников живет один, стало быть, должен сам
поддерживать порядок, поскольку пилить его некому. Кроме того, он, судя по
всему, болезненно боится темноты, включает все лампы, которые есть в доме. И при
этом почему-то не спешит заменить перегоревшую лампочку в люстре. Даже не
бросает на нее раздраженные взгляды, как это иногда делает сам Леня, поглядывая
на неисправную технику, до которой никак не доходят руки. А самое главное —
Ленина интуиция во весь голос кричала о том, что именно здесь кроется нечто
важное! Наверняка в этом плафоне Каретников оборудовал тайник!
Значит, пришло время проникнуть в квартиру Каретникова и
познакомиться поближе с подозрительной люстрой.
Леня прислушался к доносящемуся из кухни разговору. Слов
слышно не было, но, судя по интонации, беседа явно подходила к концу. Лола
исчерпала все возможности по нейтрализации хозяина. Маркиз спрятал свою
подозрительно выглядящую технику, вооружился обыкновенным малярным валиком,
окунул его в ведерко с краской и принялся аккуратно закатывать потолок. Первым
делом он, естественно, замаскировал передающую антенну видеокамеры.
И сделал это очень своевременно, потому что в коридоре
послышались шаркающие шаги Софьи Сигизмундовны. Она толкнула дверь, увидела
прилежно работающего Леню, недовольно сморщилась и крикнула в пространство:
— Вениамин!
— Я здесь, Софья Сигизмундовна! — донесся из кухни
обреченный голос хозяина.
