Не то чтобы он не любил женщин, напротив, он очень любил
проводить с ними время. И женщины тоже относились к Лене благосклонно, потому
что он был очень обаятельный мужчина.
Иное дело — Лолка. Приходилось терпеть ее в доме, потому что
Лолка — это его боевая подруга, компаньонка и помощница. Без нее никак не
обойтись в некоторых делах, а Лола профессиональная актриса. Вообще-то она
довольно талантлива, и всегда признает Ленину ведущую роль. Правда, она
редкостная лентяйка, свалила на него всю домашнюю работу. И даже со своим
ненаглядным Пу И не гуляет, норовит отвертеться в плохую погоду.
И язычок у нее острый, как бритва, и ядовитый, как растение
цикута. Ишь, чего выдумала, — у него. Маркиза, возрастные изменения!
Сама вечно все забывает и теряет, растяпа несчастная.
В это время Лола приоткрыла дверь и сказала нежным голоском:
— Ленечка, иди ужинать!
В дверь тотчас полезли соблазнительные запахи жарящейся в
духовке курицы и еще каких-то специй. Леня вздохнул и встал с кровати. Вот так
всегда: как только начнешь думать, что Лолка — эгоистка и нахалка, она тотчас
меняет мнение о себе в лучшую сторону!
* * *
— Вениамин! — прогремел по квартире гулкий
командирский голос. — Вениамин, ты на часы сегодня смотрел?
— Что такое, Софья Сигизмундовна? — Веня робко
приоткрыл дверь и заглянул в тещину комнату. — Что случилось?
— И он еще спрашивает! — Необъятные телеса
заколыхались, как холмы в разгар землетрясения, и Веня в который раз подумал,
что рано или поздно тещина кровать рухнет.
— И он еще спрашивает! — трубным оглушительным
голосом повторила Софья Сигизмундовна, выпростала из-под одеяла руку и гневно
ткнула в настенные часы. — Уже половина первого, а я еще не пила свой
настой!
Веня тяжело вздохнул.
Его можно было понять. Теща обладала уникальным, просто
фантастическим характером, но самым ужасным было то, что Веня жил в одной
квартире с этой удивительной женщиной без всяких к тому оснований. То есть теща
у него была, а жены не было. Вообще не было. Никогда. Теща была чужая.
— Софья Сигизмундовна, — проговорил Веня,
попятившись. — Я не хотел вас беспокоить.. я думал, что вы еще отдыхаете…
Так полагалось говорить — «отдыхаете». Не дай бог сказать —
«спите». Это стоило бы Вене настоящего скандала. Теща закатила бы глаза и
воскликнула с пафосом, достойным лучшей театральной сцены, что ему, Вениамину,
должно быть прекрасно известно, что она вообще почти не спит, просто не смыкает
глаз, что у нее огромные проблемы со сном, как и со здоровьем вообще, и только
такой невоспитанный, нечувствительный и грубый человек, как Вениамин, может
этого не замечать. Поскольку из тещиной комнаты каждую ночь доносился
богатырский храп, от которого содрогалась посуда в буфете, и нервно взлаивал
соседский французский бульдог Дэн, Веня хорошо знал о тещиных проблемах со
сном.
Но с тещей лучше было не спорить, и он давно уже употреблял
безопасное слово «отдыхаете». Хотя совершенно не понимал, от чего именно может
так много и качественно отдыхать эта могучая, громогласная женщина.
— Вениамин, мне иногда кажется, что ты надо мной просто
издеваешься! — проревела теща, приподнимаясь в кровати и глядя на него
взглядом прокурора, требующего для трамвайного безбилетника высшей меры
наказания. — Ты прекрасно знаешь, что я пью свой настой не позднее
двенадцати часов! А сейчас уже половина первого! Или ты не видишь часов? Тогда
тебе нужно обратиться к врачу! В твоем возрасте просто некультурно иметь плохое
зрение!
— Софья Сигизмундовна, — подал Веня голос из-за
двери. — Подождите буквально тридцать секунд, я вам уже несу ваш
замечательный настой!
Он бросился на кухню и вытащил из холодильника литровую
бутыль с отвратительной буро-зеленой жидкостью. Этот загадочный напиток теща
употребляла по совету своей приятельницы, бывшего медработника Анфисы
Савельевны. Анфиса проработала сорок лет сестрой-хозяйкой в больнице, выдавая
простыни с черным казенным клеймом, потому ее медицинский авторитет в глазах
Софьи Сигизмундовны был непререкаем. Вене приходилось раз в месяц ездить за
этим настоем в крошечную деревушку, расположенную в самом глухом углу
Волосовского района. Там жил «потомственный целитель» дядя Вася, который выдавал
Вене очередную бутыль с отвратительно выглядящей и соответственно пахнущей
жидкостью, брал за нее несусветные деньги и награждал Веню напоследок
каким-нибудь афоризмом из своего неисчерпаемого запаса, например: «Свиньи,
милок, они болезнь загодя чуют! Ежели от тебя свинья отворачивается, так, стало
быть, ты, это, приболел!»
Большинство его афоризмов почему-то касались свиней и их
чрезвычайного ума. Веня в глубине души полагал, что и знаменитый настой дяди
Васи имеет к свиньям самое прямое отношение, а именно — сделан из свиного
навоза. Но свое мнение Веня держал при себе и безропотно поил тещу ужасной
жидкостью.
Софья Сигизмундовна не сомневалась, что настой чрезвычайно
полезен для ее здоровья.
Здоровье у нее было железное, и если бы настой его еще улучшил,
то теща вполне могла бы претендовать на включение в олимпийскую сборную по
тяжелой атлетике или классической борьбе.
Заткнув свободной рукой нос, Веня налил в стаканчик
небольшое количество настоя и принес его теще. Софья высоко сидела,
облокотившись на груду взбитых подушек, и подкручивала левой рукой свои темные
усики.
— Наконец-то! — пророкотала она, как отдаленная
гроза. — Я уж думала, что ты по дороге заснул или зашел не в ту комнату!
Однажды, Вениамин, ты вот так же пропадешь на целый час, и потом застанешь
здесь только мой хладный труп! Ведь ты прекрасно знаешь, какое у меня хрупкое
здоровье, и что держится оно только на этом чудодейственном настое…
Она выхватила у Вени стаканчик с вонючей жидкостью и лихо,
по-гусарски, опрокинула его в свою глотку. Сходство с гусаром очень усиливалось
за счет уже упомянутых усиков.
— Кстати, Вениамин, — проговорила она, отставив
стаканчик и оглядев свою комнату орлиным взором. — Тебе не кажется, что
здесь очень неопрятно?
Вене казалось. Однако он считал, что главная причина царящей
в тещиной комнате неопрятности — это сама Софья Сигизмундовна, ее бесконечные
склянки и пузырьки с лекарствами, запах все того же свиного настоя и многое
другое.., но вряд ли она именно это имела в виду.
Так оно и оказалось.
— Зять Анфисы Савельевны сделал в квартире
ремонт, — сообщила теща после непродолжительного молчания.
Веня тяжело вздохнул. Этот зять был его проклятием. Теща
поминала его как минимум десять раз на дню.
— Я понимаю, — голосом, полным христианского
смирения, проговорила Софья, — не каждой женщине так повезло в жизни, как
Анфисе.., не каждой достался в зятья такой золотой человек.., и я ведь,
кажется, не требую от тебя чего-то необыкновенного.., только немного внимания,
немного заботы.., совсем немного, Вениамин., и ты прекрасно знаешь, что тебе не
так уж долго осталось делить мое общество…
