— Вы, должно быть, мисс Тейлор, — предположила миссис Граус, хотя в этом не было необходимости — вряд ли прибывшая могла оказаться кем-то другим.
— А вы, должно быть, миссис Граус, — парировала мисс Тейлор, однако насмешка была слишком тонкой, чтобы миссис Граус ее почувствовала. Гувернантка повернулась к нам с Джайлсом — сейчас она уже внутренне собралась и не выдавала себя взглядом — и широко улыбнулась: — А вы конечно же Флоренс и маленький Джайлс.
Когда она назвала меня по имени, я сделала реверанс, хотя он вышел не слишком хорошо.
— Очень приятно, мэм, — пробормотала я, стараясь изо всех сил, чтобы прозвучало искренне, но вышло у меня почему-то примерно так, как воскресно-утреннее «Отче наш».
— Ну, Джайлс, — сказала мисс Тейлор, — а ты ничего не хочешь мне сказать?
Братец набычился и молчал.
— Что же, мастер Джайлс, — настаивала миссис Граус, — не будьте букой, скажите что-нибудь.
— Ладно, — заговорил Джайлс, и на лице его вспыхнул неподдельный интерес. — Скажите, что вам больше нравится: чтобы каннибалы сварили вас в масле и съели или чтобы солдат Конфедерации вспорол вам живот штыком и вытащил кишки прямо у вас на глазах?
Мисс Тейлор смотрела на него с минуту, потом, нахмурив брови, оглянулась на миссис Граус:
— Вижу, нам предстоит изрядно потрудиться. — Ее голос звучал беззаботно, но в то же время в нем слышался упрек.
Войдя в дом, она совсем не озиралась, ничего не рассматривала и ни слова не сказала об обстановке, как будто все здесь оказалось именно таким, как она и предполагала. Не могу объяснить почему, но мне показалось странным, что новая гувернантка напрочь лишена естественного любопытства, которое неизбежно возникает у людей, попавших в новое место. Она обратилась к миссис Граус:
— Велите слуге отнести вещи в мою комнату. Я хочу освежиться и прилечь, чтобы отдохнуть с дороги. В котором часу подают ужин?
— Обычно мы ужинаем в шесть.
— Превосходно, к шести я спущусь.
С этими словами мисс Тейлор направилась к лестнице вслед за Джоном. За ней остался шлейф какого-то цветочного запаха, очень знакомого хотя, какие это цветы — я сейчас не могла вспомнить. Миссис Граус смотрела ей вслед, пока она не скрылась, потом неуверенно улыбнулась нам с Джайлсом и пожала плечами. Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали таким тоном. И никто в доме никогда не называл Джона слугой.
За ужином, а точнее, даже до его начала возникла первая сложность. Мисс Тейлор явилась за несколько минут до назначенного времени, и миссис Граус указала ей на небольшую столовую рядом с кухней, где мы всегда ели. Застыв в дверном проеме, мисс Тейлор уставилась на накрытый стол.
— Что-то не так? — спросила миссис Граус, пытаясь протиснуться между гувернанткой и дверью, чтобы пройти в комнату.
— Разумеется. Здесь четыре прибора. — Она резко повернулась лицом к экономке, которая тут же залилась краской. Мисс Тейлор недобро улыбнулась: — Возможно, здесь есть еще ребенок, о котором мне не сообщили? Ну-ка, Джайлс, посмотрим, как ты умеешь считать. Ты, Флоренс и я, сколько это будет?
— Четвертый прибор для меня, — пояснила миссис Граус. — Я всегда ем вместе с детьми. Мы, видите ли, всегда садились за трапезу втроем… много лет, пока мастер Джайлс не уехал в школу… А когда приехала мисс Уитекер, она просто присоединилась к нам.
— Возможно, так было, но вы же понимаете, что так быть не должно. Вы экономка, а я гувернантка. Следует соблюдать приличия. Ради воспитания детей… вы меня понимаете.
Миссис Граус возмутилась. Она была не из тех, кто позволяет вытирать об себя ноги.
— Мисс Уитекер такое положение вполне устраивало и не казалось неприличным.
Мисс Тейлор приподняла бровь:
— О да, но я не мисс Уитекер.
Поджатогубая миссис Граус вылетела из комнаты. Мы втроем сели за стол. Через минуту вошла Мэри с пунцовым лицом и стала поспешно собирать со стола четвертый столовый прибор и тарелку. Мисс Тейлор мило улыбнулась девушке.
— Можете подавать, — обратилась она к ней.
В ту ночь я не могла уснуть. За окном завывал ветер, будто вокруг дома бродил дикий зверь и пытался проникнуть внутрь. И у меня в душе тоже что-то выло, так громко, что я не могла заглушить этот вой, даже подподушивая голову, чтобы заткнуть уши. Засыпать мне не хотелось — я боялась, что во сне увижу бедняжку мисс Уитекер и тот день, когда она умерла, но что-то тревожило меня и наяву, какая-то неясная тень, которую мне не удавалось рассмотреть или дать ей имя. И это было хуже всего. В конце концов я решила сделать то, что обычно делала в таких случаях: прокрасться тихонько в библиотеку, почитать пару часиков, пока не почувствую, что устала и могу заснуть. Правда, сейчас я очень рисковала из-за мисс Тейлор.
Снаружи продолжал буйствовать ветер, но в доме было спокойно и тихо, как в могиле, только тикали часы да время от времени поскрипывали доски — это Блайт-хаус, кряхтя, устраивался на ночь. Ну что ж, если меня застанут, надо просто притвориться, что я снова гуляю во сне. Правда, добраться до библиотеки таким манером было куда сложнее, чем до рабочей комнатушки миссис Граус. Библиотека находилась в другом конце дома, а комната экономки — внизу у лестницы. Как всегда, хуже всего было то, что я не могла освещать себе путь свечкой, ведь я никогда не делала этого во время своих снопутешествий. Ступать приходилось крайне осторожно, чтобы впотьмах не зацепиться за что-нибудь, не опрокинуть какой-нибудь столик и не перебудить весь дом. К тому же ничего не стоило по ошибке свернуть не туда и потом бродить всю ночь, пока рассвет не укажет дорогу.
Однако, поскольку в темноте я не должна была изображать снохождение, можно было, по крайней мере, вытянуть перед собой руки, чтобы ощупывать путь и не натыкаться на препятствия. Таким способом я медленно добрела до длинного коридора. Ночь была безлунная, так что, несмотря на большие окна, в нем оказалось ненамного светлее, но это меня не беспокоило. Тьма сильно осложняла ночную прогулку, но не отменяла ее. Я уже прошла часть коридора и была недалеко от лестницы, по которой собиралась спуститься на первый этаж, когда внезапно что-то услышала. Замерев, я прислушалась, все мои чувства обострились до предела. Сначала мне показалось, что это ветки деревьев, раскачиваясь под ветром, касаются стены дома — звук был очень похож на шелест листьев. Но тут я заметила, что звук не стоит на месте, он передвигается, приближается. А в следующее мгновение я его распознала: подметая пол, шуршала длинная шелковая юбка. Неизвестная — а это могла быть только женщина — шла, как и я, без свечи, и все же довольно быстро и уверенно. Еще чуть-чуть, и она вплотную подойдет ко мне! Разве способна обычная женщина двигаться в темноте так проворно? — подумала я. Что это может быть за создание, не кошка же? Расстояние сокращалось, она была уже футах в десяти, не больше, — вот-вот натолкнется на меня. Я прислонилась спиной к стене. Какое счастье — прямо позади меня оказалась небольшая выемка в стене, неглубокая ниша. Я вжалась в нее и затаила дыхание. Женщина была совсем рядом, и тут шуршелест внезапно смолк. Существо словно уловило мое присутствие, может, звериным чутьем учуяло, как кошка чует мышь, а собака кошку. Было совершено тихо, даже ветер стих, будто был в сговоре с той, другой, ходящей по ночам, и помогал ей. Мне послышался тихий звук, еле слышный вздох, за ним последовала долгая пауза — женщина задержала дыхание и прислушивалась, — а потом медленный приглушенный выдох. Я чувствовала, что она повернулась и втягивает носом воздух, принюхивается — ни дать ни взять, хищник в поисках добычи. Легкие у меня готовы были разорваться, так надолго я сама задержала дыхание, но я не решалась выдохнуть, и не только из-за шума, но и потому, что та, которая тоже ходила по ночам, могла почувствовать мое дыхание на своем лице, как я чувствовала ее.
