Наконец, когда я уж решила, что все кончено и сейчас я либо задохнусь, либо выдам себя, внезапно раздался шелест. Видимо, женщина резко повернулась и продолжила движение в том же направлении, куда и раньше. Только теперь, к моему великому облегчению, звук становился все тише и тише, пока не стих вдали. Я еле отдышалась и долго судорожно хватала воздух ртом, будто вынырнув с большой глубины на поверхность. Заботило меня только одно: как бы оказаться подальше от этой женщины, если, конечно, это была живая женщина, а не призрак, — поэтому я поспешно пробралась на ощупь до конца коридора, а там спустилась на первый этаж. Оказавшись наконец в библиотеке, я зажгла свечку, устроила себе гнездо и свернулась в нем клубочком. Я была слишком взбудоражена и испугана, чтобы уснуть, а мысль об обратной дороге приводила меня в такой ужас, что я предпочла дождаться, пока рассветет, и только тогда потихоньку пробралась в свою спальню, прячась за портьерами.
Я лежала в постели обессиленная, измученная. Кем была та женщина? Ответ напрашивался сам собой, он был очевиден: мисс Тейлор. Ведь никогда прежде со мной ничего подобного не приключалось, но стоило ей поселиться в нашем доме… Это не могло быть простым совпадением. Размышляя о ночной встрече, я отчетливо вспомнила: в воздухе ощущался цветочный аромат, на который я обратила внимание при нашей первой встрече. Но только сейчас я вдруг узнала его: аромат лилий, после похорон бедняжки мисс Уитекер он навсегда запомнился мне, как запомнились прекрасные и в то же время ужасные цветы, лежащие на крышке ее гроба. А может быть, у меня просто разыгралась фантазия? Может, все это мое воображение, оно ведь так любит плести замысловатые сюжеты. А если то, что повстречалось мне ночью в коридоре, не гувернантка, что же это тогда? Может, это был дух, призрак — словом, что-то сверхъестественное? Ведь эта дама — особенно если учесть, что она только что приехала и не успела освоиться, — двигалась в темноте поразительно быстро и уверенно. Если же она была не от мира сего, если мне повстречался один из призраков Блайт-хауса, то чего он искал?
Призраки, насколько я знаю, — это мятущиеся духи, неспособные упокоиться и отправиться в мир иной из-за того, что как-то не так покинули этот мир. Я сразу вспомнила, с кем именно это недавно произошло. Ведь бедная мисс Уитекер погибла так внезапно и так быстро, не успев как следует подготовиться к кончине, обрести мир в душе и примириться с Создателем. Может, она ворочается теперь в гробу на местном кладбище, потому что ушла не должным образом? Я настолько запугала себя этими мыслями, что теперь мне стало страшно за Джайлса. Не стоит ли и ему опасаться призрака? Несмотря на страшную усталость и испуг, я заставила себя подняться, выйти в коридор и, подкравшись к спальне брата, увидела, что он блаженно спит в своей кроватке. Я улеглась рядом, вытянулась и, обняв Джайлса одной рукой, провалилась в глубокий сон без сновидений.
11
Утром, когда мы с Джайлсом спустились вниз к завтраку, стол был накрыт на троих. Перед тем как сесть, сквозь неплотно прикрытую дверь я увидела, что миссис Граус завтракает на кухне, с Мэри, Мег и Джоном. Заметив, что я смотрю, она одарила меня таким уничтожающим взглядом, что я почувствовала себя виноватой. Ведь при всех своих несовершенствах миссис Граус была добрейшей души и к тому же очень доверчивой — ее всегда можно было без труда обвести вокруг пальца. Что-то подсказывало мне: с мисс Тейлор все будет совершенно иначе.
Не успела я мысленно помянуть черта (и это не образное выражение — как вы сами увидите, она и оказалась потом дьяволом), как он появился. Пожелав нам с Джайлсом доброго утра, мисс Тейлор прошествовала к кухонной двери и, заглянув, поздоровалась с прислугой и миссис Граус. Мэри и Мег страшно смутились, оторвались от своего завтрака и, неуклюже повскакав со своих мест, бросились подавать нам овсянку, яйца и вафли с сиропом. Меня это очень удивило, ведь, как мне казалось, к первой гувернантке, мисс Уитекер, все относились как к такой же прислуге, хотя, конечно, рангом повыше, вроде миссис Граус. Мисс Тейлор заняла ту же должность, но с первого же дня все обращаются с ней, как с особой королевской крови. Как она сумела так себя поставить? В чем тут дело?
Нервно заталкивая в себя еду, мы с братом совсем не разговаривали и только старались не стукнуть вилкой по тарелке и бесшумно ставить на стол стаканы с молоком. Мы с Джайлсом оба боялись привлечь к себе внимание, как будто само наше присутствие за столом могло кого-то оскорбить. Урони сейчас кто-нибудь булавку на пол, она звонко и отчетливо звякнула бы в этой мертвой тишине. Молчание нарушила мисс Тейлор.
— Джайлс, — произнесла она, после чего сделала крохотный глоток кофе и отставила чашку. — Джайлс, мы не едим так, что за манеры.
Джайлс чуть не подавился.
— К-какие манеры, что вы имеете в виду, мисс Уит… я хотел сказать, мисс Тейлор?
— Да ведь ты же набиваешь рот, не пережевываешь и даже не успеваешь глотать. Ты же мальчик, а не прожорливая чайка. — Она взглянула на меня, сияя. Я ответила ей слабым намеком на улыбку. Шутка получилась не самая удачная.
Джайлс снова вонзил зубы в вафлю, но мисс Тейлор не дремала. Она резко протянула руку, словно хлыстом взмахнула, и ударила его по руке.
— Я же тебе сказала, — прошипела она, — не делай так.
Глаза Джайлса начали наполняться слезами.
— И-извините, мисс Уит… я хотел сказать, Тейлор, я не понимаю. Не делать как?
— Вот так!
Она выхватила у него вафлю и начала торопливо грызть ее, как обезумевший дятел. Так она пожирала кусок за куском, без пауз, чтобы прожевать или проглотить, пока вафля не кончилась.
Наступило долгое молчание. Мы с Джайлсом уставились на гувернантку с открытыми ртами, потому что щеки у нее раздулись, как у хомяка. Наконец она все-таки с трудом протолкнула это все в горло и, отдышавшись, произнесла:
— Вот как не следует есть, мальчик мой. Теперь ты понял?
Щеки у Джайлса блестели, он смахнул слезу тыльной стороной ладошки. Я редко видела братца плачущим, а это движение было таким привычным, почти бессознательным, что можно было догадаться, сколько же ему пришлось плакать в школе. Завтрак мы доедали в полной тишине.
Когда он все-таки закончился и нам разрешили встать из-за стола, мы с Джайлсом повернули к лестнице, чтобы подняться в комнату для занятий. У меня упало сердце при мысли, что придется целый день провести за какой-нибудь бессмысленной вышивкой, ведь мне так хотелось в библиотеку! Но не успели мы подняться, как мисс Тейлор окликнула нас:
— Не туда, дети. Посмотрите, как ярко светит солнце. Денек такой чудесный, к тому же это мой первый день в Блайт-хаусе. Почему бы нам не прогуляться? Вы могли бы показать мне окрестности.
Джайлс, получив неожиданное освобождение от латыни и математики, таких же ненавистных, как для меня рукоделие, расплылся в улыбке. Он уже все забыл и простил отобранную вафлю. Да и я тоже подумала, что, может быть, все обстоит не так уж плохо: дама, видимо, очень вспыльчива, зато добра и отходчива. О, как мало я ее знала!
