Так почему же я решила, что Хедли захочет помочь мне теперь? С чего бы ему поверить в мою историю, даже если я найду возможность ее рассказать? Трудно было ожидать, что взрослый мужчина, скептик, полицейский, проглотит такую историю, больше похожую на сказку, чем на реальность, — про злую гувернантку, которая замышляет похитить моего братца. И паче того — про то, что она, возможно, не человек, а некое явление потустороннего мира, может, это дух ее предшественницы, нашей умершей гувернантки, которая не пожелала остаться в мире мертвых, предпочтя ему наш.
Но с другой стороны, хоть Хедли и не проявил ко мне дружелюбия, хоть и сверлил синими глазами, он все же оказался моим спасителем во всей этой истории с братом мисс Уитекер. Особенно во время кошмарной сцены в зале суда, когда этот человек встал и раскричался. Он выкрикивал такие ужасные вещи, что мне пришлось заткнуть руками уши. Все это обман, кричал он, смерть его сестры не была расследована должным образом, ее нанимателя следует судить, потому что нельзя было отпускать ее на озеро вдвоем с ребенком, так что некому было ее спасти, да и «вообще, все это крайне подозрительно».
Я чуть не умерла от стыда, когда взоры всех присутствующих обратились на меня, слетелись, как вороны на мертвого кролика. Но Хедли и его люди тут же подскочили к Уитекеру и, рукозаломленного, вывели его из зала суда, где он больше ни разу не появился до конца разбирательства. То же повторилось, когда я выходила из здания суда, а потом и на следующий день. Уитекер подстерегал меня, но как раз, когда мы резко развернули двуколку, вновь подоспел Хедли, отогнал его, и больше никто мне не угрожал. Я подозреваю, что капитан здорово припугнул этого человека, потому что больше я никогда его не видела.
Таким образом, ситуация с Хедли напоминала тонко настроенные, сбалансированные весы, и требовалось лишь чуточку их подтолкнуть, чтобы качнуть чашу в ту или другую сторону. С одной стороны, капитан защищал меня, как рыцарь без страха и упрека, оберегал от боли и унижения и не дал пострадать от руки, а точнее, от языка брата мисс Уитекер. С другой — он, кажется, воспринимал меня как какую-то трудную задачу или загадку, крепкий орешек, расколоть который было под силу только ему. В этом случае то, что он защищал меня от Уитекера, выглядело иначе — почти как забота о своей собственности. И все же мне ничего не оставалось, как обратиться к нему. Других возможностей просто не было — Хедли или никто.
Я решила, что ничего не потеряю, если обращусь к капитану за помощью, но одно дело — решить, а вот осуществить намерение было куда труднее. Полицейский участок находился в нашем городке, в одиннадцати милях от нас. Я никак не могла туда добраться сама, пришлось бы попросить Джона отвезти меня на двуколке. Но не могла же я сказать ему, что «собралась съездить в город». Мне никогда не разрешила бы этого мисс Тейлор, да, признаться, и до ее появления меня ни разу не отпускали одну, даже миссис Граус не пускала. Мы с Джайлсом очень редко бывали в городке, потому что все необходимое для нас имелось в Блайт-хаусе. Здесь нас кормили-поили, снимали мерки, чтобы заказать новую одежду, и лечили, когда мы заболевали.
На последней мысли я задержалась. Здесь, в Блайт-хаусе, нас лечили, но не зубоврачевали. Как-то раз, когда я была маленькой, у меня разболелся молочный зуб, и меня повезли в город на прием к зубному врачу мистеру Филду. Этот мерзкий, раздражительный человечек, по-моему, ненавидел свое ремесло, особенно если приходилось лечить детей. Сейчас мне очевиделось, что дантиста невозможно пригласить в Блайт-хаус из-за его громоздкого оборудования, кресла из кожи и меди (сиденье которого поднималось с помощью педали, так что вас возносило на высоту роста врача) и злобно-унылого фламинго — зубного сверла, которое я ни разу не видела в действии, зато достаточно слышала из приемного покоя, чтобы сейчас вздрогнуть при одном воспоминании.
Сначала я хотела пожаловаться на зубную боль, чтобы меня отвезли к мистеру Филду, но ведь мисс Тейлор поехала бы со мной, и пришлось бы сидеть у врача, и мне никак не удалось бы ускользнуть в полицейский участок и повидать капитана Хедли. Чем дольше я думала, тем яснее представляла одно-единственное решение: к зубному врачу должен отправиться Джайлс. Я поеду его сопровождать и, улучив минутку, сбегаю в участок.
Прошло два дня, прежде чем мне удалось уединить Джайлса на время достаточно долгое, чтобы успеть посвятить его в мой план. Братец отнесся к этому так, как я и ожидала:
— Зубной врач? Попроситься к зубодеру? Даже не надейся! Я не дам сверлить зубы и ставить в них пломбы, не дам выдергивать мне зубы один за другим. Испанские инквизиторы, знаешь ли, так пытали еретиков.
— Джайлс, милый, никто не станет сверлить тебе зубы, а тем более рвать их один за другим. У тебя же все зубки хорошие.
Джайлс сунул палец в рот и ощупал каждый зуб, проверяя.
— Разве можно знать наверняка? Что, если я приду, а старик Филд что-то заметит, да и вытащит свое ужасное сверло?
— Нет, Джайлс, не станет он этого делать, у тебя ведь здоровые зубы.
— Ну да, это ты у нас зубной врач, да? Ты знаешь лучше, чем он? И вообще, что, если он заявит, что видит дупло в каком-нибудь зубе, даже если там ничего и нет, — просто чтобы выдрать его с корнем? Просто чтобы ему заплатили побольше?
— Он так не сделает. Не имеет права. Это… это… это — нарушение клятвы Гиппократа!
Я не была уверена, что это и впрямь так, но у Джайлса, когда я объяснила ему, что это за клятва, вопросов не возникло. Наверное, он решил, что если даже в ней и не говорится о том, что нельзя выдирать у пациентов здоровые зубы, то уж наверняка подразумевается.
Джайлс с подозрением поглядывал на меня, взвешивая все «за» и «против».
— Он точно ничего мне не сделает, уверена?
— Ей-богу, провалиться мне на этом месте!
— Ну, тогда ладно, я согласен. Когда нужно будет отправляться в город с зубной болью?
— Хорошо бы завтра утром. Надо выехать не слишком поздно, чтобы застать мистера Филда на месте.
Тут мы увидели, что к нам приближается мисс Тейлор, и Джайлс попятился назад, к своим мучебникам.
— Ой, Джайлс, — прошипела я вдогонку.
— Что? — прошептал он, оглянувшись.
— Не переигрывай.
Впрочем, этого я могла бы и не говорить, потому что слова мои, кажется, только воодушевили Джайлса, и он так вошел в роль мальчика, мучимого зубной болью, что весь наш план чуть не провалился. Мы почти заканчивали завтрак, и я уже забеспокоилась, не забыл ли он о нашем уговоре, не передумал ли. Поэтому, выбрав удобный момент, я сильно лягнула его под столом.
— Ой! — взвыл Джайлс.
Мисс Тейлор с подозрением уставилась на него, но ничего не сказала и продолжала сосредоточенно намазывать масло на кусочек хлеба. Я заметила, что она намазывала это масло с той минуты, как мы сели за стол.
— Зубы! — одними губами сказала я, глядя на брата. — Начинай.
