— Глупости! — возразил старик. — С детства тебя пичкали дурацкими историями и здорово этим напугали. Как это так получилось, что при такой культурной и образованной матери ты веришь в старые бабкины сказки? Тебе бы не следовало их слушать.
— А в чем тут моя вина, если те, кто бьется в предсмертной агонии, приходят и говорят со мной? Я ведь их не звала.
Руфо Гера попытался подыскать подходящие аргументы, чтобы девчонка наконец-то осознала всю нелепость своего страха, однако вспомнил, как впервые увидел ее после рождения и как сам стал свидетелем чудес, с ним связанных. А затем он не раз слышал, что все ее предсказания сбывались. Много дуро заработали рыбаки, выйдя на путину, когда она предсказывала, что подойдет косяк; он же потерял много часов — хотя никому в этом до сих пор не признавался, — пытаясь найти в столь дорогих его сердцу книгах объяснение данному феномену.
— Кто они? — спросил наконец Руфо.
— Я не видела их лиц, — ответила она. — Там было очень темно, и темнота эта их пугала. Однако мне кажется, что эти мужчины из тех, кто недавно приехал в поселок.
— Судя по тому, что ты мне о них рассказывала, не думаю, чтобы они боялись темноты. Почему они кричали?
— Они умрут.
— Ты в этом уверена?
— Совершенно… Да, еще там лаяли собаки.
— Собаки? Что за собаки?
— Собаки… Не смогла разглядеть их. Только слышала лай.
— У кого в селении есть собаки?
— Вы же знаете, что у многих есть… Собак у нас больше, чем людей.
— Да, это так, черт возьми! — Он беспомощно покачал головой. — Ну хорошо, все уже прошло. Забудь об этом и спи.
Но Айза решительно отказалась:
— Только я закрою глаза, как они снова появятся… Так всегда происходит. Не хочу больше спать в эту ночь.
— Но ведь до рассвета еще целых два часа! — возразил Руфо Гера.
— Попытаюсь почитать, если вы не станете возражать против того, что я зажгу лампу. Или выйду и пройдусь по полю. Когда происходят такие вещи, моя мама остается со мной и рассказывает мне разные истории. Это лучший способ успокоиться.
— Рассказывает истории? Громы и молнии! Да никто не сможет в такое время рассказывать истории. Даже дон Хулиан, который слывет самым искусным рассказчиком на острове, а его фантазии может любой позавидовать… — Он сделал паузу и, резко переменив тон, спросил: — А какие истории тебе нравятся?
— Нет уж! — возразила Айза. — Я не хочу, чтобы вы провели остаток ночи без сна по моей вине. Идите спать.
Тут уже пришла очередь старика отказываться.
— Да твоей отец убьет меня, если я тебя брошу в таком состоянии. Он доверился мне, и я обязан оберегать тебя даже от твоих собственных снов. А любовные истории тебе нравятся?
— Мне нравятся приключения. Особенно на море. «Черный пират», «Сандокан» и все в таком роде.
— Ты читала Сальгари?
— Нет. Сальгари, наверное, единственный писатель, которого я не читала. Однако мне очень нравится Жюль Верн. Больше всего похождения капитана Немо…
Он резко провел пальцем под носом:
— Черт возьми! Признаюсь, если бы мне дали возможность выбирать в этой жизни, мне бы больше всего понравилось быть капитаном Немо. Он все знал и умел!
— Но ведь он был очень несчастен. У него убили всю семью.
— Я никогда не смогу понять его страданий. У меня не было семьи. Были только брат да выжившая из ума тетка. Она обожала моего брата и заботилась о нем, как о сыне. Твой отец однажды спас его, не дал утонуть. Затем брат уехал в Америку и ни разу мне не написал. Ты представляешь? Я бы отдал жизнь за него, а он за тридцать лет не написал мне ни единой строчки.
— Наверное, он не смог этого сделать. А может, он умер?
— Это меня не утешает. Предпочитаю думать, что он просто плохой брат. Плохой, но живой… Возможно, когда-нибудь он мне напишет.
— А если он отправился за удачей, но у него ничего не получилось и он стыдится признаться в этом?
— Своему собственному брату? Не всем, кто отправляется в Америку, удается добиться успеха. В противном случае здесь никого бы не осталось. Ему всего лишь нужно вернуться, и я поделюсь с ним всем, что у меня есть. Этого дома и этого сада с избытком хватит на двоих. — Он забрался с ногами на кровать и, обхватив руками колени, прислонился к стене. — Однако хватит говорить обо мне. Я привык к тому, что компанию мне составляют лишь книги, больше мне никто не нужен… А сейчас мне хочется узнать кое-что о тебе. Меня всегда интересовала твоя способность обо всем узнавать заранее. Ты уверена, что эти мужчины умерли?
Айза пожала плечами.
— Пока нет, — призналась она. — Однако скоро умрут, и они это знают. Они во всем винят меня…
— А ты? Ты себя чувствуешь виновной?
— Дон Хулиан утверждает, что из-за меня умрет еще много людей.
— Тебя это беспокоит?
— Я не хочу приносить вред. Хочу оставаться такой, какой была раньше, хочу, чтобы на меня смотрели спокойно..
— Большинству женщин доставляет удовольствие, когда ими восхищаются и говорят им комплименты.
— А мне нет. Думаю, когда-нибудь мне доставит удовольствие комплимент от одного-единственного мужчины, но я пока такого не встретила.
Руфо Гера надолго задумался, не отводя взгляда от девушки, которую он по-прежнему считал маленькой дочуркой его лучшего друга. Он смотрел на нее как на дочь, которую очень бы хотел иметь сам. Несмотря на то что он видел, как она родилась, он не перекинулся с нею до сего часа и десятью словами.
— Тебе нравится море? — задал он вдруг вопрос.
— Да, конечно… Это то, что мне больше всего нравится на этом свете.
— Так вот, представь на миг, что морю не захотелось, чтобы кто-то смотрел на него. Получилось бы несправедливо, ты не считаешь?
Она покачала головой, посмотрела на него искоса и дурашливо улыбнулась.
— Да ну вас! — воскликнула она. — Море никто не станет лапать грязными руками и уж тем более никто не захочет завалить его в постель, как только выпьет чуть больше положенного. Мне нравится сравнение с морем, но такая жизнь не по мне. Если бы морю довелось слышать то, что слышу я, то можете быть уверены, оно бы постоянно штормило.
Старик весело рассмеялся.
— Я представляю, — сказал он, справившись со смехом, и показал на двор. — Вставай. Пойду приготовлю хороший завтрак, потом мы пойдем на улицу, залезем там на высокую стену и будем смотреть на море и дожидаться рассвета. Уверяю тебя, что это зрелище незабываемое.
Старик оказался прав, и Айза будет помнить всю жизнь, как всходило солнце, как из утренней дымки выступал на горизонте одинокий утес Роке-де-Есте и как тень вулкана Корона медленно плыла по долине. Все это, без сомнений, делало поселок самым красивым местом на острове и одним из самых красивых мест на Земле. Здесь было все, чего только может пожелать душа: и высокие горы, и изумрудные поля, за которыми день и ночь присматривали местные фермеры, и типичные для Лансароте дома с ослепительно-белыми стенами, и конечно же сказочный лес, где пальмы были так высоки, что их кроны гладили облака.
