— Эге, паря! — весело заговорил он. — Никак
проснулся! Хорошо поспали?
— Где я? — прохрипел Зайковский. — Что это за
место?
— Известно где, — охотно объяснил старичок, —
на объекте.
— Какой еще объект? — удивился Зайковский.
— Котельная номер восемь Центрального района, —
обиделся старичок, — еще какой важный объект! Четыре дома обогреваем!
Надин простонала что-то неразборчивое и спустила ноги с
дивана. От потрясения она разом забыла все русские слова и разразилась длинной
фразой по-французски.
— Ух ты! — восхитился старичок. — Иностранка!
Ишь как чешет!
— Как мы сюда попали? — продолжал расспрашивать
Зайковский, хотя в голове мелькнула мысль, что нужно думать не как он сюда
попал, а каким образом отсюда выбраться.
— Ну как, — старик мигнул честными выцветшими
глазами. — Обнакновенно. Иду это я, значит, себе на объект, гляжу —
аккурат у двери вы лежите вот с дамочкой. Ну, думаю, известное дело, перебрали
люди, со всяким может случиться, еще не дай бог замерзнут тут ночью-то. Потому
как хоть и плюсовая температура, а только платьишко-то у ней так себе,
видимость одна, а не платье. Вот, на себе вас сюда перетащил, проспаться дал…
— Ограбили! — внезапно заверещала Надин. —
Полиция! Воры! Преступники! Террористы! — Зайковский хотел ей помешать, но
старик уже расслышал и искренне обиделся.
— Уже едут! — сообщил он злорадно. — Вот
сейчас и узнаем, кто тут вор и кто, между прочим, террорист!
Старик удалился в глубь помещения, ворча сердито о том, что,
мол, сделаешь людям в кои-то веки добро, а благодарности от них нипочем не
дождешься. Тотчас с грохотом распахнулась дверь, и в комнату спустились два
бравых милиционера в форме.
— Старший сержант Зимородко! — представился
первый. — Васильич! Что у тебя опять стряслось?
— У меня-то ничего, — недовольно пробурчал
Васильич, являясь перед милицией, — вот, иностранцы какие-то приблудились.
Сами пьяные в стельку, а сами еще скандалят!
Зайковский сжал локоть Надин, призывая ее молчать.
— Документики ваши попрошу, гражданин! — строго
сказал старший сержант Зимородко.
Зайковский пошарил в карманах и с удивлением понял, что бумажник
на месте. Он открыл его и просмотрел наскоро содержимое, так чтобы не видели
посторонние. Все было на месте: документы, кредитные карты, небольшое
количество наличных денег. На руке были платиновые швейцарские часы, в кармане
— золотой «паркер». Грабители ничего не взяли.
— Оч-чень интересно… — протянул милиционер, внимательно
разглядывая его паспорт. — Значит, вы утверждаете, гражданин Зайковский,
что вас ограбили и избили?
— Да, нас обграбиль! — заверещала Надин, от
волнения разучившись правильно говорить по-русски. — Нас обграбиль и
избиль… нас усыпиль.., и бросиль в этот ужасный место!
— Интересная картина! — протянул старший сержант,
вертя в руках паспорт Зайковского. — Первый раз вижу, чтобы грабители не
тронули бумажник… Какие-то, прямо скажем, странные грабители!
— Они взяль мой шуба! — не унималась Надин. —
Они взяль мой совсем новый норковый шуба!
— Ничего я не утверждаю, — поспешно проговорил
Зайковский, который хорошо знал, как нужно вести себя в экстремальных
обстоятельствах, к которым, безусловно, можно отнести общение с отечественной
милицией. Нас абсолютно никто не грабил. Мы совершенно случайно зашли в эту
котельную…
А тут от тепла разомлели и задремали…
— Как это никто не грабиль? — возмутилась
Надин. — А мой шуба? Кто же взял мой шуба?
— Первый раз вижу таких странных грабителей, —
задумчиво повторил старший сержант Зимородко. — Они не только не тронули
бумажник, они даже, кажется, оставили в нем деньги!
Андрей Зайковский не стал бы тем, кем он стал, он не стал бы
богатым и влиятельным человеком, если бы он не умел с полуслова понимать
отечественную милицию. Он прекрасно понял намек наблюдательного милиционера и,
поспешно вытащив из бумажника пару хрустящих зеленых бумажек с портретом
иноземного президента, незаметно вложил их в удачно подвернувшуюся руку
старшего сержанта Зимородко.
— Как же так? — продолжала кипятиться непонятливая
Надин. — А мой новый норковый шуба?
— Успокойся, — прошипел Зайковский, болезненно
ткнув подругу в бок. — Ты сама потеряла эту шубу! Я куплю тебе новую! Сиди
тихо!
И, ради бога, говори нормально по-русски!
— Значит, выходит, не было никакого
правонарушения? — уточнил Зимородко, заметно потеплев лицом. — Ну, на
нет, как говорится, и суда нет! Так оно, понятное дело, для всех лучше! Значит,
не будем протокол составлять.., кому нужна вся эта писанина?
Вас, гражданин Зайковский, может быть, сопроводить до места
проживания?
— Ни в коем случае! — испугался многоопытный
миллионер. — Нам совсем недалеко, мы прекрасно доберемся!
— Что-то мне лицо ваше удивительно знакомо! — не
сдавался Зимородко. — Где я мог вас видеть?
— Думаю, вы ошибаетесь, — оскалился в напряженной
улыбке Зайковский и вытащил из бумажника еще две зеленые бумажки.
— Может, и ошибаюсь, — охотно согласился
милиционер, и деньги бесследно исчезли в его руке.
Зайковский вздохнул с облегчением. Старший сержант, скорее
всего, принял его за находящегося во всероссийском розыске преступника, поэтому
и согласился на достаточно умеренную взятку. Если бы он узнал известного
миллионера и мецената, Зайковскому, конечно, не удалось бы так легко от него
отделаться.
— Ну тогда не смею больше утомлять своим
присутствием, — Зимородко неожиданно заговорил языком персонажей
исторических мелодрам. Он бросил строгий начальственный взгляд на присмиревшего
истопника, который в ответ вылупил честные голубые глаза, и вместе с молчаливым
напарником покинул котельную.
— Никогда не говори при ментах с акцентом! —
прикрикнул Зайковский на свою обиженную подругу. — Они с иностранцами не
церемонятся! Могли влипнуть в серьезную историю…
— Раньше было наоборот… — жалобно проговорила
Надин. — Как увидят, что иностранка, сразу вежливые становятся!
— Раньше было так, а теперь иначе! проворчал
Зайковский. — Времена меняются, дорогая моя, и милиция меняется вместе с
ними! Они знают, что иностранец скоро уедет и не будет права качать!
— Но моя шуба…
— Забудь ты про свою шубу! — Зайковский повернулся
к истопнику. — Дед, машину поймай, я тебе заплачу!
— Это уж как водится, — охотно согласился старик,
напяливая ватник. — Бесплатно нынче только кошки родятся… Машину — это мы
запросто, это со всем нашим удовольствием…
Только, мил человек, деньги вперед попрошу, а то сам знаешь,
какое у нас время!
