– А они сюда не стекутся. Я же сама ответы из лабораторий буду забирать. А если даже и стекутся? Ты думаешь, что кого-то это удивит? Они к этому бреду уже привыкли.
Феликс впервые столкнулся с врагом сильным и могущественным. Ни он, ни майор, ни вся государственная власть ничего не могла с ним сделать. Преступника можно выследить, арестовать и, наконец, упрятать в тюрьму. Этого врага победить невозможно. Равнодушие, беспринципность и халатность, за эти качества увольняют отдельного человека но, на его месте сразу оказывался другой. Как дракон из сказки. Срубленная голова тут же заменяется на новую. Только одна фея, волшебница и чародейка могла победить это чудовище. Нравственность, только она могла справиться с этим злом. Но как раз она в последнее время встречалась всё реже. По телевидению шла откровенная пропаганда насилия и разврата. Самые дешёвые, низкопробные западные фильмы у нас нашли прибежище. Сексуальная революция ударила по стране своим острым и безжалостным мечом, вырубая нравственность из молодых неокрепших душ. В самом начале этой революции Феликс не придавал ей большого значения. Напротив, он даже в чём-то поддерживал её. Ему не нравилось, что естественные, данные природой, человеческие чувства отвергались людьми, окрашивались в какой-то грязный цвет. Его современники стеснялись собственного тела и прятали его от посторонних глаз. Восторгаясь красотой обнажённых тел, высеченных из мрамора и написанных кистью художника, своих, живых тел люди стеснялись. Появляясь на свет, человек, познавая мир и выясняя у самых близких и любимых людей – родителей, откуда он появился на свет, нередко сталкивался с обманом. Подрастая, он понимал, что родители лгали ему, но, став родителем, сам делал тоже самое. Завесу стыдливости скинули и казалось, что тысячелетняя эра условностей закончилась, но получилось всё с точностью наоборот. Вместо того, чтобы пропагандировать самое главное человеческое чувство – любовь, на телеэкраны выплеснулась разнузданная пропаганда разврата. Если смотреть программы телевидения каждый день, то возникали странные ощущения: преступники и бандиты уже не казались извергами, это были милые парни, к которым зритель относился с симпатией. Для подростков профессии бандита и проститутки становились самыми престижными. СПИД и наркомания захлёстывали страну, унося в могилу всё больше и больше молодых жизней. Природа, не надеясь на разум человека, своими методами боролась с гонителями нравственности, она просто убивала их. Виновата ли молодая девочка Люся в том, что продаёт свою Родину? Вопрос очень спорный. Сама Родина, через средства массовой информации так её воспитывала. Феликс понимал, что всё это в конечном итоге закончится. Нравственность, которую люди изгнали из своей жизни, вернётся к ним. Но какую дань придётся заплатить всем за это? Что будет с Люсей? Её жизнь искалечена. Да разве только её? Эти рассуждения вдруг напугали Феликса. Он относился к Люсе ни как к преступнице, а как к жертве. Беспомощность раздражала его, он не знал, как помочь девушке.
И хоть Феликс жалел её, но отлично сознавал, что она приносила огромный вред стране, и её необходимо было изолировать. Все доказательства были собраны, Люся сидела напротив следователя ФСБ и не понимала, чего от неё хотят. Слушая вопросы следователя, она находилась в какой-то прострации. Наконец она взяла себя в руки и начала давать показания.
– Ещё раз расскажите о вашем знакомом, как вы с ним встретились? – спрашивал следователь.
– Это было давно, уже не помню когда точно. Я возвращалась от подруги поздно вечером. На улице за мной увязались три парня. Они стали приставать и отняли у меня сумочку. Я закричала, но поблизости никого не оказалось. Один парень сорвал с меня платье, и я осталась в одном нижнем белье. Потом они стали затаскивать меня в подвал. На улице в этот момент остановилась машина, и из неё вышел Николай Петрович. Он окликнул парней и потребовал, чтобы они меня отпустили. Те бросили меня, вытащили ножи и набросились на Николая Петровича. Он, наверное, знал какие-то приёмы, потому что через несколько секунд парни лежали на асфальте и не шевелились.
– Ну, что, красавица, – сказал он, – садись в машину, куда же ты пойдёшь в таком виде?
Я была так напугана, что послушно села к нему, несмотря на то, что он был мне совершенно незнаком.
– Куда же тебя вести, такую?
– Домой, – ответила я ему.
– И что будет с твоими родителями, когда они увидят тебя в таком виде? Давай я отвезу тебя к себе в гостиницу, ты приведёшь себя в порядок, платье я отдам горничной, а потом поедем домой.
Так и сделали. В гостинице я вымылась, а когда вышла из ванной, моё платье уже было зашито и вычищено. Меня удивило то, что он даже не пытался приставать ко мне. Я переоделась, и мы сели пить кофе. Он рассказал, что проезжал по этой улице совершенно случайно. Николай Петрович бывший моряк, живёт в Риге. В нашем городе он подбирал себе квартиру. У него здесь и в Риге своё дело. Я рассказала ему, где я работаю и про наш институт. Потом он отвёз меня домой, подождал в парадной пока я не войду в квартиру и уехал.
– А что было потом? Как ваши встречи стали регулярными? – Следователь не писал протокола, а просто слушал, рассказ Люси записывался на магнитофон.
– Прошла неделя, и о нём не было никаких известий. Один раз, уходя из дома, я выбежала на улицу и чуть не попала под машину. За рулём сидел Николай Петрович.
– Опять ты на мою голову свалилась! Куда так торопишься? Может быть, подвезти тебя?
И он подвёз меня до института. По дороге рассказал, что у него сегодня праздник. Он какой-то договор подписал.
– Хочу отметить это событие. Пойдём в ресторан сегодня вечером?
– Я никогда раньше в ресторане не была и согласилась. Вечером он заехал за мной, и мы отправились в ресторан. Там я рассказала ему про то, что у меня болеет мама. Ей нужны были дорогие импортные лекарства, а достать их я не могла. Он обещал помочь.
– А про свою работу он рассказывал?
– Рассказывал. Он говорил, что его фирма занимается новыми технологиями. Разрабатывает какие-то проекты и продаёт по всему миру. Приглашал меня в свою фирму. Но сейчас я ему нужна была в институте. Он хотел знать сведения о новых разработках. Как только его фирма их получит, сразу откроет у себя новый отдел и перетащит меня туда.
– А вас не смущало, что ваш институт занят секретными разработками? Не приходило в голову, что вы работаете на иностранное государство?
– А можно я вам вопрос задам, гражданин следователь?
– Ну, задай.
– А если бы ваша мать умирала, вас не смущало бы, что вашей стране на это абсолютно наплевать, а иностранное государство её от смерти спасает?
– Иностранное государство твою мать не спасает, оно, таким образом, через тебя секретную информацию получает. Твоя же мать его меньше всего интересует. А что это за лекарство?
– Зачем вам это? К делу это не относится.
– Если спрашиваю, значит относится. Я, как раз и есть представитель твоего государства и мне есть дело и до тебя, и до твоей матери. Что будет с тобой и мамой, когда ты в тюрьму загремишь? Ты же понимаешь, в чём тебя обвиняют?
