– Вот, больше всё равно нет.
– Хорошо, остальное я из своих добавлю.
Андрей возвращался на корабль в отвратительном настроении. Казалось, что его изваляли в грязи, растоптали, оскорбили, унизили. Самое обидное, что он не знал, кто это сделал. Где он его обидчик? Может быть, он ходит где-то рядом? Может быть, Андрей каждый день здоровается с ним, мило улыбается и жмёт руку? От безысходности и бессилия руки Андрея сжимались в кулаки, и ногти впивались в ладони. Желваки играли на скулах. Он подошёл к трапу, зашёл на корабль и отдал честь флагу.
На кнехте сидел мальчишка, ел мороженое и наблюдал за Андреем. Ему было непонятно, кому офицер отдаёт честь? Глаза его осматривали всё вокруг, но никого, кроме Андрея он не видел. Мальчик не заметил, как к нему подошёл матрос.
– Ты, что, салага, не знаешь, что на кнехтах сидеть нельзя? – сделал замечание матрос. – Да ещё с мороженым! А ну-ка, дай сюда.
Он вырвал из рук мальчика мороженое и засунул себе в рот.
– Дяденька, отдайте! – крикнул мальчик и потянулся за мороженым.
– Не ори, салага! – матрос отмахнулся от него.
Мальчик отшатнулся, потерял равновесие и упал, ударившись головой о кнехт. Кровь брызнула на палубу. Мальчик лежал и не шевелился. Матрос испугался и бросился бежать.
Всё произошедшее, видимо, стало той последней каплей, которая в одно мгновение выплеснула весь негатив, который накопился в душе. Вся обида за своё унижение, за безысходность и беспомощность перед таинственным и невидимым врагом, обрушилась на бегущего матроса. Андрей догнал его и со всего размаху ударил кулаком в подбородок. Матрос, как тряпка отлетел в сторону и распластался на палубе. «Нокаут. Так ему и надо» – подумал Андрей.
К месту происшествия сбегались люди.
– Вахтенный, арестовать этого подонка! – Андрей указал на матроса.
Он подбежал к мальчику, поднял на руки и понёс в санчасть. Ребёнок был без сознания. В санчасти пострадавший пришёл в себя. Он открыл глаза и смотрел вокруг себя, ничего не понимая. Вдруг из его рта вырвался фонтан. Такой рвоты Андрей не видел даже у тех, кто страдает от морской болезни.
– Что это с ним? – спросил он у корабельного врача.
– Это называется сотрясение мозга.
Мальчика осмотрели и перебинтовали.
– Рана пустяковая, скоро заживёт, – объяснял врач, – жалко, что шрам на лбу останется, а вот с сотрясением посложнее. Ему сейчас нельзя двигаться, пусть остаётся в санчасти.
Это был сын командира. Андрей сам пошёл докладывать о случившемся.
Командир был в ярости.
– Приведите сюда этого подонка! – кричал он. – Да как он посмел на ребёнка руку поднять!? Ну, я ему покажу!
В дверь постучали.
– Товарищ командир, арестованный доставлен.
– Ты, что же делаешь, урод? – напустился на него командир. – Как ты посмел ребёнка тронуть?
– Никто его не трогал, он сам упал.
– Врёшь! Капитан второго ранга всё видел.
– Капитан второго ранга ничего не видел, он избил меня. Я жаловаться буду.
– Может быть, и мой сын ничего не видел?
– А, что ваш сын? Он не свидетель. Что вы ему скажите, то он и повторит. К тому же у него с головой не всё в порядке.
– Ах ты мразь! Да я сгною тебя на губе!
– Ну, это ещё как повернётся. Дедовщина у вас здесь. Офицеры матросов избивают. Жаловаться я на вас буду.
– Дежурный! – заорал командир. – В цепной ящик его посадить!
Арестованного увели. Командир ходил по каюте из стороны в сторону, как тигр в клетке.
– Возьмите себя в руки, – успокаивал его Андрей. – Вы, что подлецов не видели?
– Да, надо успокоиться, – командир достал бутылку с водкой и стаканы. – Давай выпьем, а то я ещё пришибу кого-нибудь под горячую руку.
Они выпили и командир немного успокоился.
– А ты ему хорошо врезал. Не переборщил? Хотя, на твоём месте, я бы его вообще убил. И носит же земля таких гадов? Андрей, займись этим выродком. Чтобы завтра он на губе сидел.
Андрей, выйдя от командира, сразу занялся составлением документов для отправки матроса на гауптвахту.
– Возьми, – протянул он бумаги своему помощнику. – Вези его в гарнизон.
Помощник переминался с ноги на ногу и не уходил.
– Ну, что ты выплясываешь передо мной? Чего-то не хватает?
– Так точно, товарищ капитан второго ранга.
– Чего?
– Шила.
– Какого шила?
– Обыкновенного. Литр спирта ещё надо.
– Зачем?
– Его иначе на гауптвахту не примут. У них там с местами проблемы. А за литр шила мы ему там место найдём.
– Где же я тебе спирт найду? Может быть водки дать?
– Нет, водку они не берут, только шило.
– Ещё не легче. Где ж его достать?
– Из компaсов можно слить, а туда, вместо спирта водки добавить. Так все делают.
– Ты соображаешь, что говоришь? Да разве можно компaсы трогать?
– Иначе не примут на губу. Потом, как спирт получим, заменим.
– А почему литр, а не два?
– Такса у них такая. Они со всех так берут.
– Господи! Просто кошмар какой-то, ладно, сливай с компaсов.
Помощник ушёл. Андрей уселся на диван и почесал затылок. «Откуда это всё? Когда началось? Может быть, и раньше так было? Может быть, я просто не замечал этого?» – думал он.
Матроса увезли на гауптвахту. «Нет, для него это мало. Под трибунал надо» – рассуждал Андрей. Получив добро у командира, он отправился в военную прокуратуру.
На военного прокурора эта история не произвела большого впечатления.
– Нет, мелковато будет, – отвечал прокурор. – Суду предъявить нечего. Что я в суде говорить буду? Что матроса надо посадить за то, что мальчик оступился и упал?
– Он толкнул его.
– А кто это подтвердить может? Свидетелей у вас нет.
– Как же нет? Это всё происходило на моих глазах. Я свидетель.
– Вы не свидетель, с вами особый разговор будет.
– Какой такой разговор? Почему это я не свидетель?
– Потому что на вас у меня заявление имеется, – прокурор достал из стола исписанный лист бумаги и покрутил им перед носом Андрея. – Вот здесь всё в порядке. И свидетели имеются и пострадавший, и обвиняемый.
– Что это ещё за ерунда?
– Это не ерунда, это заявление потерпевшего. Вас обвиняют в избиении военнослужащего и вымогательстве. А в цепной ящик кто военнослужащего посадил? Вы, что на корабле пытки устраиваете?
