— Боже мой! Уже шестой час! Мне надо идти. — Роуз засобиралась, потянулась за своим пальто. — Я очень надеюсь, что вашей маме понравится жакет.
— Я знаю, что понравится. Спасибо вам.
— Вот только… — замялась Роуз, — к нему действительно нужен шарф.
— Вы так думаете?
— Я так думаю.
Последовала небольшая пауза. Слышно было, как шипит кофеварка, как хнычет ребенок.
— Может, в следующую субботу? — предложила она. — Недалеко от нашего дома есть магазин «Маркс & Спенсер». Мы могли бы встретиться и сходить туда.
— Я бы хотел, — ответил он. — Я бы очень хотел.
В пять Шарлотта заварила чай. Джерри пришел из гаража, выпил чашку, просмотрел газету.
— Я думала, Роуз вернется к этому времени, — сказала Шарлотта.
— Ммм, — промычал Джерри, не отрываясь от газеты. — Наверное, ее что-то задержало.
«Например, сбила машина, — подумала она. — Или наехал один из этих сумасшедших байкеров».
Материнская тревожность никогда не умирает. Это приговор на всю жизнь. Что ж, Шарлотта и не хотела бы лишиться этого. Все-таки где же Роуз?
Когда она наконец-то появилась, Шарлотта испытала огромное облегчение.
— Я заварю свежий чай. Этот уже остыл.
— Нет, спасибо, мама. Я не буду.
— Купили что-нибудь?
— Да, симпатичный серый жакет.
— Как там Антон?
— Прекрасно.
Не переехала машина, не сбил байкер, но что-то случилось. Что-то с ней произошло. Это чувствуется. Но она же не скажет. Роуз никогда не откровенничала.
Вошел Джерри.
— Кажется, новый клематис не приживается. Ты где его взяла?
Роуз вопросительно посмотрела на него.
— Клематис, — повторил он. — Тот, что недавно посадили.
— А! — очнулась она. — В Центре садоводства, кажется.
— Ты знаешь, мне не удалось справиться с феном твоей мамы. Там батарейка вышла из строя.
— Да, это, пожалуй, чересчур, — рассеянно произнесла Роуз.
Шарлотта удивленно посмотрела на дочь. Деточка, а ты ведь, похоже, сейчас не с нами? Что стряслось? Что-нибудь натворил его светлость? Опять его завиральные идеи насчет телевидения? Рассказывая об этом дома, Роуз подавала все как шутку, но родным было известно, на что способен ее работодатель, если ему что-то по-настоящему втемяшится.
Джерри взял на руки кошку, которая терлась о его ноги. Он был привязан к ней, а она к нему. Животное так откровенно демонстрировало свои предпочтения, что у других не оставалось никаких шансов.
— Она не ест. К миске не притронулась, — сказал Джерри. — Может, отнести ее к ветеринару?
— Нет, — возразила Роуз. — Кошка просто хочет обратить на себя внимание, как обычно. Такое впечатление, что стоит мне уйти, и дом начинает распадаться на части. Клематис, фен, кошка.
Она села и раскрыла «Гардиан» на страничке с наполовину решенным, как заметила Шарлотта, кроссвордом.
Джерри понес кошку на кухню. Слышно было, как он уговаривает ее попить молока.
— Может, его светлости просто надо немного развеяться, чтобы отвлечься от этой своей телевизионной идеи? — поинтересовалась Шарлотта. — Например, круиз. Он ведь может себе это позволить.
Роуз наморщила лоб:
— Э-э… «Причина неожиданной механической поломки» — семь букв. Этот вопрос считается простым. Что-то у меня голова сегодня не работает.
— Гремлин, — сказала Шарлотта. — Подсунь ему брошюру «Суон Хелленик».
— Кому, Генри? Он сейчас очень оживлен. На следующей неделе встречается с одной дамой, «очень влиятельной в этих кругах». — Последние слова она произнесла, подражая выговору Генри, рассмеялась и опять вернулась к своему кроссворду.
Пришел Джерри.
— Она и молока не пьет.
— Попробуй предложить ей шампанское, — посоветовала Роуз. — У нас где-то должна быть бутылка «Круга».
8
— Один час, — сказала Делия Каннинг. — Один сюжет. Документальная драма. Впрочем, ничего не могу обещать. Мы подумаем.
— Нет-нет, — возразил Генри. — Шесть серий, так я себе это представляю. Сериал.
Они были у нее в офисе, здесь просители обычно робели. Но этот, кажется, нет. Его сильный, сочный голос заполнил все помещение, крупное тело едва поместилось в офисном кресле. Такого твидового костюма Делия Каннинг не видела несколько десятков лет. У ее дедушки был похожий, он ходил в нем в церковь по воскресеньям.
— Боюсь, об этом не может быть и речи, — покачала головой она.
Маленькая женщина с довольно резкими чертами лица. В брюках и чуть ли не в мужской рубашке. Одежду дамы, занимающей столь высокий пост, Генри представлял себе несколько иначе: что-нибудь более строгое и деловое. Ему было как-то неловко вести переговоры со столь легкомысленно одетой молодой женщиной. До нее все еще не дошло, что он имеет в виду.
Он попробовал разъяснить:
— Суть неоклассического века — политика, искусство, архитектура… Следовало бы, конечно, затронуть науку и промышленность. Здесь масса возможностей для ваших людей. Айронбридж, например, и все такое… Я даже не стану возражать против костюмов той эпохи — полагаю, теперь так принято, — но чтобы этого было не слишком много. Основная задача — не развлекать, а просвещать и информировать зрителя. Просвещение — вообще очень подходящее слово для восемнадцатого столетия. Вы ведь не станете со мной спорить?
Невероятно! Таких людей теперь уже не встретишь. Ей, по крайней мере, такие не попадались. Она просто пожирала его глазами. В нем, безусловно, есть какое-то комичное и одновременно страшное обаяние, этого не отнимешь.
— Так вот, шести серий будет, пожалуй, достаточно. Их содержание мы можем с вами обсудить, как я уже писал в своем письме.
Теперь Генри развернулся во всю мощь и прямо-таки сиял. Он, видимо, решил, что она наконец-то вникла в суть его предложения.
Почти пародия. Его следовало бы нарядить в жилет, прицепить часы на цепочке, костюм оставить этот или надеть что-нибудь подобное. Голос, выговор, манеры. Могло бы сработать. А? М-да.
— Мы могли бы подумать об одном фильме, — сказала Делия Каннинг. — Повторяю, в данный момент ничего обещать не могу.
Она встала, улыбнулась. На языке людей ее профессии эта улыбка не значила ровно ничего.
Генри не владел этим языком. Он решил, что Делия Каннинг действительно неглупая молодая женщина.
— Я очень рад, что вас вдохновила моя идея. Дайте мне знать, когда будете готовы встретиться со мной снова. В следующий раз мы сможем обсудить все за обедом в моем клубе.
