— Ну что ж, значит, не все так плохо, — вздохнул полицейский. — А я вот о чем хочу попросить… но, повторяю, нисколько не обижусь, если ты откажешься.
Этот решительный и мужественный человек явно с трудом справлялся со своими эмоциями, что было совсем на него не похоже. Мэгги взяла его за руку, лежавшую на столе, и это едва не доконало беднягу. Однако ему удалось совладать с собой, и, прочистив горло, он произнес охрипшим голосом:
— У моей матери болезнь Альцгеймера. Несколько лет назад мы поместили ее в хоспис, где ей обеспечен круглосуточный уход, — сами мы не можем обеспечить его. Болезнь развивалась гораздо быстрее, чем кто-либо ожидал, и когда меня послали на курсы повышения квалификации в другой конец страны, она потеряла всякий контакт с окружающим миром.
— Я очень сочувствую тебе, Кларенс, — сказала Мэгги, взяв его и за вторую руку.
Он поднял голову. Глаза его блестели.
— Я так и не поговорил с ней напоследок, не простился с ней. Сначала она меня узнавала, но как-то я пришел к ней, и в глазах у нее была пустота, которую я напрасно пытался заполнить. Я все думаю, Тони, что если бы Мэгги поцеловала ее и ты перешел бы к маме? Ты смог бы передать ей привет от меня и сказать, что мне не хватает ее, нам всем ее не хватает. Я понимаю, это звучит дико, и вообще неизвестно, получится ли…
— Он сделает это, — заявила Мэгги.
— Правда? — Кларенс посмотрел на Мэгги с большим облегчением.
— Конечно сделает, — уверенно произнесла Молли. — Ты ведь сделаешь, Тони? — обратилась она к Мэгги.
— Да, он сделает, — подтвердила Мэгги. — Но он тоже не уверен, сработает ли. У него пока слишком маленький опыт.
— Тони, спасибо тебе большое уже за согласие. Я перед тобой в огромном долгу.
— Он говорит, что ты ничего ему не должен и что дело, на которое он тебя приглашает, тоже заковыристое, так что ты имеешь право отказаться участвовать в нем.
— Понятно, — отозвался Кларенс.
— Итак, — произнесла Мэгги, — я попробую объяснить, что нужно Тони. Где-то у реки рядом с Макадам-авеню у него есть страшно засекреченный шпионский центр. На самом деле он не шпион, но у него есть офис, о котором никто не знает и в котором он хранит кое-какие очень важные материалы. Он хочет знать, Кларенс, нет ли у тебя знакомых, занимающихся уничтожением документов. — Мэгги закатила глаза и пожала плечами, давая понять, что служит лишь передаточным звеном и объяснить более внятно не может.
— Да, у меня есть один приятель в такой компании. Его зовут Кевин. Кажется, у них есть контракт с городскими властями. А зачем это Тони?
— Он хочет уничтожить какие-то материалы — не финансовые, ничего незаконного, просто личные бумаги. — Тут она задала вопрос, обращаясь куда-то вбок: — Тони, почему бы тебе не подождать, пока ты выздоровеешь, и не заняться этим самому? — Лицо ее приняло тревожное выражение, она опять посмотрела на Кларенса: — Он говорит, что не уверен в своем выздоровлении и не хочет рисковать. Поэтому ему надо попасть в свой офис. У него есть пароли и все прочее, что позволяет забраться туда и взять то, что ему надо. Он говорит, что ты, Кларенс, нужен ему, чтобы сделать все это аккуратно и не оставить следов. Можешь помочь?
Кларенс кивнул.
— Он говорит, что это несложно. И быстро: туда — и обратно. Ему нужно открыть сейф в полу и просмотреть кое-какие бумаги. Он соберет в одну пачку то, что надо уничтожить, возьмет с собой пару документов — и все. На это уйдет не больше получаса. Никто нас не увидит и не будет знать, что мы туда забирались.
— И в этом не будет нарушения закона? — поинтересовался Кларенс.
— Он говорит, что нет, пока он жив. Это его собственное помещение, у него есть все пароли, так что это не может расцениваться как взлом. Он будет с нами, и даже если никто тебе не поверит, ты будешь знать, что он присутствует.
Кларенс задумался.
— Так ты можешь помочь? — спросила Мэгги.
Полицейский кивнул.
— Тони предлагает проделать это сегодня вечером. Мы можем поехать к твоей маме прямо сейчас?
Кларенс взглянул на стенные часы и опять кивнул.
— У нас полно времени. Я позвоню туда, чтобы все было готово к нашему приезду. Кто поедет?
— Мне надо присматривать за Кэбби, так что я не могу, — сказала Молли. — Но потом вы мне расскажете, как все было? Только всё-всё-всё.
— Я всегда рассказываю тебе всё-всё-всё, дорогая, — ответила Мэгги. — Так что ты посиди с Кэбби, а мы поедем играть в Джеймса Бонда.
Кларенс уже договаривался с кем-то по своему мобильному.
Мэгги нежно обняла Молли и прошептала:
— Тони говорит, что благословляет тебя.
— На что?
— На Джейка, своего брата. Если у вас что-нибудь выйдет, то он вас благословляет.
— Трудно сказать заранее, выйдет или нет. — Молли улыбнулась и откинулась на спинку стула. — Спасибо, Тони, я тебя люблю!
Тони был порядком удивлен ее словам, как и тем чувствам, которые они в нем всколыхнули.
— Хм… — произнес он хрипло. — Я тоже люблю тебя.
— Он говорит, что тоже любит тебя, — улыбнулась Мэгги.
17
Запертые комнаты
Человек не таков, каким был
при последнем разговоре с тобой,
а таков, каким он был в течение всего вашего знакомства.
Райнер Мария Рильке
— Ваша мать будет так рада видеть вас, — проговорила с улыбкой девушка-волонтер, провожая Кларенса и Мэгги по коридору в комнату его матери.
В обычных условиях это заявление вызвало бы у Кларенса раздражение, но сегодня был особый день. В ожидании возможных событий у него сводило желудок, и по мере приближения решающего момента все вероятнее казалось разочарование. Кларенс не был уверен, что сумеет сделать все правильно. «Господи, — молился он про себя, — пути твои неисповедимы. Сегодня ты можешь проявить себя. Благодарю, что ты сегодня со мной, с Мэгги и особенно с Тони».
— Кларенс, ты никогда не рассказывал мне о своем отце, — тихо сказала Мэгги.
— Он был хорошим человеком. Умер почти десять лет назад. Он был таким, каким и должен быть отец, но главой семьи была мать. Его смерть воспринималась не так тяжело, как это… это… даже не знаю, как назвать. Он ушел от нас, а она застряла в промежуточном пространстве, и мы не можем докричаться до нее.
Тони молча слушал. Слова Кларенса «в промежуточном пространстве» вызвали у него улыбку, и он едва не вмешался в разговор, но вовремя одернул себя. Сейчас это было бы неуместно.
Мягкий свет наполнял комнату, в которую они вошли. В кресле сидела пожилая элегантная темнокожая женщина, одетая в платье теплых красных и темных тонов. На ее красивом лице с высокими скулами ярко блестели глаза, по которым нельзя было догадаться, что внутри у нее пустота.
