Кафе, их уютное, аккуратное, чистенькое кафе выглядело, как
декорация фильма «Терминатор». Одной стены просто не было. Столики и стулья
опрокинуты и засыпаны осколками стекла. Мужчина в черном неловко выбрался
из-под обломков, стирая с лица кровь, и оглядывался по сторонам. Второй,
плотный и красномордый, валялся на спине, беспомощно шевеля руками и ногами,
как опрокинувшийся жук, и тоненько повизгивал от ужаса.
И только в углу, за чудом уцелевшим столиком, миниатюрная
старушка в твидовом пальто и черной шляпке с невозмутимым видом допивала свой
кофе.
Наконец к мужчине в черном пробрались двое его людей —
«таксист» в кожаной куртке и брюнет в вязаной шапочке:
— Упустили? — мрачно спросил главный и тут же сам
себе ответил:
— Упустили!
— Вокзал перекрыт, — хмуро проговорил
«таксист», — наши люди на всех выходах.., никуда он не денется!
— Никуда не денется? — насмешливо повторил
главный. — Ты же видел, какой он шустрый парень! На вокзале, в суете, он
запросто уйдет!
Но людей на выходе предупреди, чтобы держали ухо востро!
Он внимательно огляделся по сторонам и поспешно вышел из
разрушенного взрывом кафе.
Как раз после его ухода подоспели двое из транспортной
милиции. Старший — толстый, представительный — едва поспевал за своим более
молодым и подвижным напарником.
— Здрассти, товарищ Сычин! — приветствовала
толстого одна из официанток, та, что слушала мексиканские рассказы со слезами
на глазах.
И хоть он прекрасно знал, что эта рыженькая Люся определенно
имеет на него виды, но сейчас никак не отреагировал — дело серьезное, не до
лирики тут…
— Ну что тут у вас? — спросил он, отдуваясь.
— Сам не видишь? — рявкнула та официантка, что так
цветисто описывала только что свою неудавшуюся личную жизнь.
Как видно, от стресса все мексиканские переживания
выветрились у нее из головы, и теперь девица выражалась, как все нормальные
люди.
— Абзац! — сказал толстый милиционер и вызвал по
переговорному устройству начальство, подкрепление и «Скорую помощь» для
красномордого посетителя кафе. Сейчас его физиономия поражала своей бледностью,
видно, и впрямь человека серьезно ранило.
— Окуньков! — крикнул толстый напарнику. —
Погляди там вокруг, может, кто что заметил!
Старушка за угловым столиком внезапно прижала руки к сердцу
и начала медленно заваливаться набок. В суматохе никто этого не заметил. Машина
«Скорой помощи» подъехала прямо к дверям кафе, пострадавшего уложили на
носилки, вынесли и поскорее увезли.
— Елки, а где же свидетели? — вскричал толстый
милиционер. — Кто-нибудь объяснит, что тут стряслось-то?
Девицы хором, сбиваясь и всхлипывая, начали объяснять ему
про пакет и про взрыв. Выяснилось, что народу в кафе почти не было, одного
раненого увезли, второй сам сбежал перед приходом милиции.
— Тут еще старушенция была, — вспомнила
официантка, — такая.., в шляпке.., божий одуванчик…
Поглядели на угловой столик и только тогда заметили, что
старушка как-то странно свесила голову набок и опрокинутая чашка валяется
рядом.
— Е-мое! — заорал толстый милиционер и бросился к
старухе, по дороге опрокидывая стулья.
Не то чтобы он сильно обеспокоился ее самочувствием, просто
испугался, что бабка окочурится в самый неподходящий момент и у него не
останется свидетелей, а начальство с кого спросит? С него, с Сычина оно
спросит. И по всей строгости спросит. Шуточное ли дело взрыв на вокзале. Да еще
на каком вокзале!
Можно сказать, на самом главном в стране! Это же терроризм в
чистом виде! Политическое дело! А свидетели — где они? Кто сбежал, кто в
больнице. Есть еще, конечно, девки-официантки. Ну, этих-то он знает, как к
свидетелям к ним доверия нету. У Таньки-балаболки одни только сериалы на уме.
Выяснилось, что старушка не окочурилась, а просто сомлела от
страха, по крайней мере внешне не наблюдалось на ней никаких ран и повреждений.
От громкого голоса милиционера старушка, надо полагать, очнулась. Она подняла
голову и поглядела перед собой голубыми выцветшими глазами. Двое официанток
захлопотали над старушкой, расстегнули твидовое пальто. Нарядная шляпка с
перышком сейчас вовсе не выглядела кокетливой, она вообще валялась рядом на
стуле. Седые, тщательно уложенные волосы старушки несколько растрепались, она
была очень бледна, руки дрожали.
Одна из девушек поила ее водой, вторая обмахивала
полотенцем. Толстый милиционер Сычин в это время принимал рапорт от своего
напарника Окунькова. Как он и предполагал, никто из свидетелей снаружи толком
ничего не видел, но все дружно сходились на том, что кафе подорвали чеченские
террористы. Поминали шахидов, Аль Каиду и самого бен Ладена.
— Ох, и грамотный у нас народ пошел, вздохнул
Сычин, — телевизор много смотрят…
— Ну что тут у вас? — подошел он к группе в
углу. — Свидетель в порядке?
— Плохо ей, «скорую» надо! — сказала девушка с
полотенцем.
— Что, осколком попало или ударной волной
оглушило? — деловито осведомился Сычин. Вроде внешне не заметно…
— Просто от стресса, это же просто ужас какой-то, я
сама от страха чуть сознание не потеряла. — Официантка со вкусом
всхлипнула и выпила воду из старушкиного стакана.
— Окуньков! — крикнул милиционер. —Вызывай
сей минут «скорую» для свидетельницы!
— Не надо «скорую», — встрепенулась
старушка, — мне уже лучше. Я на поезд опаздываю! Как раз сейчас посадка
начинается!
— Вы, гражданка, — начал милиционер, являетесь
важным свидетелем террористического акта. Я имею право вас задержать для дачи
показаний…
— Товарищ капитан! — взмолилась старушка, хотя
толстый мент Сычин был только лейтенантом. — Ну я вас очень прошу! Мне так
надо ехать! Я все равно ничего не видела, глаза-то подводят…
В доказательство она вытащила из небольшой и прилично
выглядевшей дорожной сумки красивый кожаный футляр для очков.
— Набежали какие-то, что-то бросили — дым, грохот…
— Она и правда в стороне сидела, — сказала
сердобольная Люся и искательно затянула в глаза милиционеру:
— Товарищ Сычин, может отпустите бабушку? Ей и так
досталось…
Сычин поглядел в окно. Возле кафе собирались зеваки — те,
что приходят уже после случившегося. Те люди, кто по невезению оказались близко
от взрыва, давно уже убрались подальше, потому что никому не охота застрять в
свидетелях надолго. Начальство тоже не появлялось, оно, как всегда,
задерживалось.
— Не положено, — твердо сказал Сычин и поскорее
выскочил из кафе, поскольку старушка уже собиралась заплакать.
Окуньков тоже вышел, потому что подъехала наконец машина с
начальством. Официантка Люся наклонилась и прошептала что-то старушке. Та
кивнула головой, нахлобучила кое-как свою шляпку и подхватила не слишком
тяжелую дорожную сумку. Люся вывела ее через служебный вход. Старушка
пробралась между пустыми ящиками и мусорными бачками и устремилась к перрону.
Как раз подали поезд «ЭР-200». Проводница подозрительно поглядела на
всклокоченные волосы старушки и повисшее перышко на шляпе, но голубые выцветшие
глаза смотрели так доброжелательно, что проводница улыбнулась в ответ.
