Криппен нервно сглотнул и кивнул.
— Вы уверены? — спросил он.
— Я еще ни в чем не была так уверена, — искренне ответила она. — Вы больше не должны к ней возвращаться. Вы заслуживаете большего. Я никогда бы не обращалась с вами так, как она. Вы это знаете. Я ценила бы вас. Заботилась.
Лицо Хоули исказилось.
— Почему я не встретил вас раньше? — горько спросил он. — Зачем я вообще связался с Корой?
Этель забрала у него чашку и поставила на стол. Встав, она протянула ему руку, и он взял ее и пошел за ней в спальню, где они тихо и неторопливо впервые занялись любовью. Хоули поразило ее тело — полная противоположность Кориному. Этель была худенькой, с узкими бедрами, крошечной грудью и почти мальчишеской фигуркой; Кора же превратилась в тучную, грузную женщину, которая уже давным-давно физически его не привлекала. Она была полногрудая и соблазнительная, как шлюха, — на нее по-прежнему оборачивались на улице мужчины, но сам он к их числу не принадлежал. Пока Хоули лежал в кровати рядом с Этель, ему вновь и вновь хотелось протянуть руку и провести ладонью по этому гладкому телу. Наконец, утомленный после драки с женой, блужданий по лондонским улицам и романтической ночи с Этель, он повернулся на бок и крепко уснул, тяжело засопев: ему снилось, какой могла бы стать жизнь, если бы в ней больше не было Коры.
Этель никогда прежде не занималась любовью с мужчиной и не спала потом рядом с ним, поэтому дыхание Хоули во сне возбудило ее любопытство. Она теперь не смыкала глаз и думала только об одном. С той самой минуты, когда он пришел к ней домой в слезах, она решила, что пора довести свой план до конца, и просто ждала момента, когда Хоули уснет и можно будет незаметно уйти.
Она украдкой встала и быстро оделась: открыв гардероб, достала оттуда мужское пальто и шляпу, которые купила перед тем, как сходить в аптеку «Льюис и Бэрроуз» на Оксфорд-стрит и купить пузырек с гидробромидом гиосцина. Рецепт она выписала сама на странице из блокнота, запертого на ключ в одном из выдвижных ящиков в аптеке. «Никто не имеет права так обращаться с другим человеком, — думала она, оправдывая свои действия. — Эта женщина стоит между Хоули и моим счастьем — все очень просто».
Она осторожно закрыла дверь спальни и прошла в ванную, где в домашней аптечке хранила пузырек. Положив его в карман, достала накладные усы и приклеила их к верхней губе, прикрыв шрам, оставшийся после того, как мать ударила ее в детстве: кольцо разбило губу, и рана так и не зажила как следует. Этель взглянула на свое отражение в зеркале и поневоле улыбнулась: из нее действительно получился очень убедительный мужчина.
Дорога до Хиллдроп-креснт заняла немного времени, и, поднимаясь по лестнице в комнату Коры, Этель старалась мысленно отрешиться от происходящего: она боялась, что если будет его анализировать, то потеряет уверенность в себе и передумает. Паника охватила ее лишь раз — когда жертва, медленно проснувшись, привстала в кровати и, сощурившись, окликнула Хоули по имени. В ту минуту возврата назад уже не было, но, к счастью, женщина мгновенно выпила отравленную воду, и вскоре наступила смерть. После этого Этель снесла ее вниз и расчленила в подвале. Голову она завернула в газетные страницы и положила в шляпную картонку, которую нашла в Кориной спальне.
Перед уходом она опустила руку во внутренний карман пальто и вынула письмо, составленное неделю назад специально для этого случая, затем прислонила его к солонке, стоявшей посредине стола в гостиной. Проверив, ничего ли не забыла, она вышла на улицу и вернулась домой: спрятав мужской костюм в стенном шкафу в прихожей, а коробку для шляпы положив сверху на гардероб, сняла одежду и на рассвете снова нырнула к Хоули в кровать. К ее удивлению, простыни были не такими уж теплыми, и когда она коснулась рукой плеча Хоули, оно тоже оказалось холодным.
Он проснулся в начале десятого утра и не сразу понял, где находится. Постепенно в памяти всплыли события прошлого вечера, и он снова закрыл глаза, задумавшись: что же теперь сулит ему будущее? Быстро одевшись, он вошел в гостиную, где Этель уже заканчивала готовить завтрак.
— Доброе утро, — сказала она весело и беззаботно и, подойдя к нему, поцеловала в щеку, радуясь, что начинается их новая совместная жизнь. — Как спал?
— Как убитый.
— Я люблю тебя, — неожиданно сказала она, и у него в груди екнуло сердце. Он не мог припомнить, когда последний раз слышал подобное признание, которому действительно верил.
— Я тоже тебя люблю, — ответил он.
Они расстались час спустя, и Этель согласилась открыть лавку Маньона, пока он сходит домой переодеться. Направляясь к Хиллдроп-креснт, 39, он даже немного подпрыгивал на ходу. Чувствовал себя обновленным и полным сил человеком. Однако чем ближе подбирался к дому, тем чаще замирало сердце. Он не представлял себе, что его там ждет.
С тяжестью на душе Хоули повернул ключ в замке, но, войдя внутрь, внезапно почувствовал, что ее нет дома. Почему-то без нее здесь легче дышалось.
— Кора? — окликнул он на всякий случай, но ответа не последовало.
Это обрадовало его, и он вошел в гостиную, чтобы проверить: может, она просто вздремнула на кушетке? Но и там ее не оказалось, и он решил подняться наверх и принять ванну. Однако его внимание привлекло адресованное ему письмо на столе в гостиной, он с минуту безучастно смотрел на конверт, а затем взял и вскрыл его.
Мой дорогой Хоули (говорилось в письме),
Я решила от тебя уйти. Мне кажется, мы с тобой не можем больше жить вместе. Я встретила другого мужчину. Прости, что говорю тебе напрямик, но мы любим друг друга, и он предложил мне отправиться вместе с ним в Америку. Мы уезжаем сегодня. Пожалуйста, не пытайся со мной связаться — будет лучше, если мы просто распрощаемся и никогда больше не увидимся. Прости за все, в чем я перед тобой виновата. Ты — добрый и порядочный человек и заслуживаешь счастливой жизни, которой я никогда не смогла бы тебе обеспечить. Если представится такая возможность, воспользуйся ею без стеснения.
Твоя Кора.
Хоули открыл от изумления рот и сел, уронив письмо на пол.
— Не могу поверить, — громко сказал он, удивленно глядя на письмо, и, перечитав его еще раз, попытался собрать в кучу все те мысли, что проносились в голове. Впрочем, главным было абсолютное счастье.
3 февраля
— Николас! — окликнула миссис Луиза Смитсон мужа, который одевался наверху, готовясь к праздному деловому утру. — Иди сюда быстрее! Вот так потеха!
Она вернулась на диван, где перед этим сидела, с наслаждением попивая утренний чай, и перечитала письмо от начала до конца с растущим восторгом и удивлением. После того жуткого ужина у Криппенов несколько дней назад она разрывалась между желанием пойти к своей бывшей подруге и вырвать у нее все волосы на голове и необходимостью вести себя как леди, не поддаваясь на опасную провокацию. Ведь если Смитсоны когда-нибудь узнают, что она позорит их на людях, неприятностей наверняка не оберешься. Однако ей больше не нужно было самой принимать решение, потому что Кора взяла дело в свои руки.
