— Людям нравится притворяться влюбленными, — высказался мистер Робинсон, — хотя на самом деле никакой любви не существует. Все мы просто используем друг друга в своих целях. Вы не согласны?
— Нет, не согласна, — возразила женщина. — Какой циничный подход! Я любила мистера Брильта, как никто другой до меня. И он говорил, что тоже меня любил. Мы очень много времени проводили вместе. Ходили в театр, в мюзик-холл. — При этом ненавистном слове мистера Робинсона передернуло. — Иногда катались на лодке и устраивали пикники на берегу озера. Он знал все самые лучшие магазины и сам готовил бутерброды с экзотическими сырами и холодным мясом. Я никогда раньше не пробовала ничего подобного. Чудесные деньки, — добавила она, увлеченная потоком воспоминаний. — Понимаете, он предложил мне руку и сердце. Полгода назад, за обедом, опустился на одно колено, достал кольцо с бриллиантом и сказал, что я, Марта Хейз, могла бы сделать его счастливейшим человеком на свете, если бы согласилась стать миссис Леон Брильт.
— И вы согласились?
— Да. Я затрепетала. Не верилось, что такой культурный и интеллигентный человек способен заинтересоваться женщиной, подобной мне. Конечно, я надеялась, что однажды он сделает предложение, и уже начала мечтать о том, как мы поженимся и заживем вместе, но когда это все же случилось, была потрясена. Мы назначили дату — сегодняшний день — и заказали венчание в церкви. Я уже начала строить планы на будущее. И тут вдруг стряслось это.
Мистер Робинсон уставился на нее. Он заметил, что она сильно стиснула зубы перед тем, как перейти к печальной части своей истории.
— Расскажите мне, — попросил он. — Или, если хотите, потом. Если вам больно говорить.
Прежде чем она смогла продолжить, из обеденного зала вышел Дюмарке и неуклюже поковылял к ним. Приблизившись, он уставился на них, словно злобный зверь, который обнюхивает добычу, решая, нападать или нет. В конце концов мальчик прошел мимо, немного приволакивая ногу и удостоив их одним лишь кивком. Марта непроизвольно вздрогнула.
— В этом мальчике есть что-то… — начала она, но так и не закончила свою мысль. — Он что, прихрамывает?
— У него странноватый вид, — согласился мистер Робинсон. — Словно сильно чем-то разгневан, хоть и сам не знает чем. Он сильно отличается от своего дядюшки. Тому все глубоко безразлично. Да, кажется, он немного волочит ногу. Но прошу вас, мисс Хейз… Марта… расскажите, что же произошло с вашей помолвкой? Надеюсь, ничего трагического? Моя первая жена погибла в дорожном происшествии, так что я кое-кто знаю о подобных вещах. — Он и сам не заметил, как проговорился, и тотчас пожалел, что поделился такими глубоко личными сведениями.
К счастью, она никак на это не отреагировала.
— Это было в четверг, месяца два назад, — сказала она, отведя взгляд. — В одном антверпенском магазине я нашла очень красивое свадебное платье и пришла в такое волнение, что решила сходить к Леону в школу и рассказать об этом. Купила бутербродов, подумав, что мы могли бы вместе пообедать. Я сразу направилась в его обычную классную комнату, но там был какой-то незнакомец — мужчина, которого я раньше не встречала. Честно говоря, Леон никогда не знакомил меня со своими друзьями или коллегами, так что я в любом случае не узнала бы этого мужчину, а он — меня. Как бы то ни было, этот другой учитель спросил, кто я, и я назвалась подругой мистера Брильта. Он отвел меня в сторонку и сообщил, что утром в этом классе с Леоном случился приступ — видимо, что-то с сердцем — и его немедленно отвезли в больницу. Естественно, меня охватила тревога, я выбежала из комнаты и направилась прямиком туда. Вначале его трудно было найти, но в конце концов я отыскала его в отдельной палате — вбежала внутрь, готовясь к худшему. Или к тому, что считала худшим. Он сидел в постели, бледный и испуганный, но по его речи я сразу поняла, что угрозы для жизни нет. Когда же он повернулся и увидел меня, на миг мне показалось, что с ним сейчас случится новый сердечный припадок. «Марта», — сказал он, с трудом сглотнув. Я огляделась и увидела, что вокруг стоят шесть ребятишек и высокая женщина в возрасте: все они уставились на меня, не имея ни малейшего представления, кто я такая. Разумеется, это были его жена и дети. Я тотчас это поняла. Видно было.
— И что же вы сделали?
— Первое, что пришло в голову. Развернулась и убежала. После этого я видела Леона лишь раз — недели две спустя, когда он пришел ко мне и пытался объясниться. Сказал, что они с женой живут отдельно и поэтому мы можем продолжать встречаться. Я, конечно, была подавлена. Хотела наложить на себя руки, мистер Робинсон, правда. Но в один прекрасный день проснулась и подумала: я не позволю этому человеку загубить мою жизнь, я с надеждой смотрю в будущее, — и решила полностью изменить свои планы. Отправилась в порт, подробно разузнала о трансатлантических рейсах, а потом купила билет до Канады на «Монтроз», где вы меня и повстречали. Однако порой я думаю: если бы в то утро у Леона не случился сердечный приступ, сегодня я вполне могла бы выйти за него замуж. Он так и продолжал бы меня обманывать. Вот такой брак. Основанный на лжи.
Она откинулась в шезлонге и посмотрела на него с едва заметной улыбкой, в которой не было ни капли жалости к себе.
— Глубоко вам сочувствую, — тихо сказал он, зная, что эти слова — слабое утешение.
— Не стоит. Без него мне лучше.
— Тем не менее. Ужасно так поступать с людьми.
Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Знаете, о чем я думаю? — сказала она. — У этого мужчины уже была жена, однако он пытался жениться на другой, зная, что это будет обманом и в конце концов приведет их обоих к гибели. Если хотите знать мое мнение, мистер Робинсон, некоторым мужчинам лучше вообще не заводить жен.
Он отвел взгляд и задумался.
— Вы еще не проголодались? — спросил он.
Матье Заилль лежал на своей кровати в «президентском люксе» и читал «Имморалиста» Андре Жида.
[24]
По мнению Матье, одно из преимуществ долгого путешествия заключалось в том, что оно дает возможность подолгу ничего не делать, а только читать. Реальный мир был таким беспокойным, а жизнь заполнена столькими деловыми, финансовыми и любовными заботами, что практически не оставалось времени на более культурные занятия. С этой целью Матье прихватил с собой в дорогу несколько книг. Он захотел прочитать эту книгу Жида, как только узнал, что Папа Римский публично осудил ее автора. Подобная критика обычно вызывала у него гораздо больший читательский зуд, нежели самый положительный комментарий в «Таймс». Нынешнего Папу Матье никогда не видел, но один из его предшественников однажды заказал ему строительство оперного театра в Риме — проект, который так и не удалось осуществить, — и Матье провел в Ватикане много часов, сосредоточенно изучая исторические чертежи и обсуждая планы строительства. По опыту он знал, что личные вкусы обитателей Ватикана нередко отличались экзотичностью. Поэтому, наряду с «Имморалистом», взял также экземпляры «Философских писем» Вольтера, «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго и томик «Мемуаров» Казановы, чтобы насладиться ими по пути в Канаду, — каждая из книг уже долгие годы числилась в Папском Индексе запрещенных книг.
