— Думаете, это благоразумно? — спросил капитан Тейлор инспектора, когда они стояли в штурманской рубке и, по очереди передавая друг другу бинокль, смотрели на океанскую гладь. — Если хотите, я мог бы приказать пассажирам оставаться в своих каютах.
— Это будет выглядеть подозрительно, — сказал Дью. — Тогда со стороны мы станем похожими на корабль-призрак. Нет, так они просто подумают, что наши пассажиры им машут. Из-за шума волн на «Монтрозе» вряд ли что-нибудь услышат.
— Да, — согласился капитан, — верно. И вы абсолютно уверены, что не надо спускать шлюпку, чтобы вам туда перебраться?
— Абсолютно. Дождусь, пока не подойдут к самому берегу, — сказал он. — Чем меньше мы будем пока беспокоить «Монтроз», тем лучше. Не доверяю я этому Криппену. Он способен на все. Если на борту узнают, кто он, может возникнуть паника.
К Тейлору подошел матрос с кипой бумаг.
— Капитан, — сказал он, подняв ее вверх. — Пришло по Маркони за последний час. Похоже, всем газетам на свете хочется знать, что сейчас происходит. И все хотят поговорить с вами, инспектор.
Дью улыбнулся, наслаждаясь своей славой.
— Подожду, пока не обгоним их, — сказал он. — А потом, капитан, возможно, вы дадите мне оператора телеграфной связи, чтобы я отправил сообщения в газеты. Ну и, разумеется, в Скотланд-Ярд.
— Конечно, конечно, — хрипло сказал тот, а затем похлопал инспектора по плечу и показал рукой вдаль. — Смотрите, — тихо произнес он, и его неожиданно охватил страх и отвращение. — Вот он. Пароход «Монтроз».
С палубы «Лорентика» послышались приветственные возгласы, перемежаемые истерическими воплями: все больше и больше пассажиров замечали на горизонте корабль. Капитан Тейлор собрался подойти немного ближе к судну, а затем обогнать его, и дал распоряжения рулевому, какой курс взять.
— Ну что, инспектор, — сказал он, передав Дью бинокль. — По-прежнему думаете, что он на борту?
— Лучше б он там был, — сказал тот, — или мне придется сразу же броситься в океан, чтобы не возвращаться в Лондон. Иначе я стану посмешищем для всего мира.
Пассажиры, которые нежились в лучах утреннего солнца на палубе «Монтроза», с удивлением заметили на горизонте другой корабль.
— Смотрите, мистер Робинсон, — сказала Марта Хейз, прикрывая глаза рукой от солнца, когда «Лорентик» начал приближаться. — Еще один корабль. Вот так сюрприз.
— Другой корабль? — переспросил он, очнувшись от полудремы и взглянув на море. — Не может быть.
— Посмотрите сами.
Он прищурился на солнце и понял, что она права.
— Господи, — сказал он, — странно, что он плывет так близко от нас. Никогда не думал, что в открытом океане можно встретить другое судно. Впрочем, в наше время этих трансатлантических пароходов становится все больше.
— И впрямь, — согласилась Марта. Как только разнеслась весть о приближении «Лорентика», вдоль перил начали собираться небольшие кучки их попутчиков, и вскоре палуба превратилась в зеркальное отображение палубы другого корабля. Проведя более недели в море, пассажиры обрадовались, увидев другие проявления жизни, и стали махать носовыми платками и выкрикивать приветствия, хотя из-за плеска волн и шума двигателей до второго парохода не долетало ни единого звука.
— Наверное, это судно быстрее нашего, — сказал мистер Робинсон, поразмыслив. — Ведь оно всю дорогу отставало, а теперь, похоже, собирается нас обогнать. Вероятно, прибудет в Канаду на день или два раньше, чем мы.
— Везет же им, — сказала она, подумав. — Жду не дождусь, когда снова ступлю на сушу, мистер Робинсон. А вы?
Он сказал, что согласен с ней, однако втайне уже начинал наслаждаться жизнью на борту «Монтроза». Здесь у него был простой распорядок дня — и никаких тебе забот. Ему и Эдмунду удалось провести вместе немало счастливых минут, и, несмотря на события предыдущего вечера, когда он чуть не вышвырнул Тома Дюмарке за борт, в целом это было очень приятное путешествие. Он не знал, какое будущее сулит ему Канада. Имея за плечами двух жен, он уже начал сомневаться в том, что способен создать семью, хотя и верил, что Этель (в отличие от Шарлотты и Коры) действительно его любит.
— Посмотрите, сколько народу на палубе, — сказала Марта Хейз, с удивлением увидев сотни машущих людей у перил. — Неужели им не хватает кают?
Мистер Робинсон сощурился и задумался над этим.
— Наверно, там еще скучнее, чем здесь, — произнес он. — Стоило показаться новым людям, и они тотчас высыпали на палубу. Не люблю, когда на меня так пялятся. Кажется, будто стою на сцене.
— По-моему, они очень взволнованы, правда? — сказала она.
— Вы его видите? — спросил капитан Тейлор. — Можете различить его на палубе?
— Нет, — ответил инспектор Дью, пристально глядя в бинокль и качая головой. — Не могу, но я, право, на это и не рассчитывал. Это было бы чересчур просто. На борту слишком много народу.
— Хватит, рулевой, — крикнул Тейлор. — Так держать и полный вперед.
— Дождусь подходящего момента, — кивнул себе Дью. — Он где-то там. Я это чую. Ему не скрыться. Я все-таки его поймаю.
— Никогда не видела такого возбуждения, — призналась Марта Хейз, поражаясь, что люди подпрыгивают и ведут себя так, словно никогда в жизни не видели себе подобных. Она заметила, что у многих болтались руки, люди вытягивали шеи и высовывали языки, словно подвешенные на петле. — Очень странно, — сказала она. — Если хотите знать, похоже на корабль с сумасшедшими. Вы видели?
— Море свело их всех с ума, — ответил мистер Робинсон и, откинувшись назад в шезлонге и закрыв глаза, снова впал в дремоту. — Лучше всего на них не смотреть. Они как звери в зоопарке. Чем больше внимания получают, тем возмутительнее себя ведут.
— Гм-м, — с сомнением сказала Марта Хейз. — И все же чрезвычайно странно. Никогда не видела ничего подобного.
— Я бы на вашем месте не волновался, дорогая, — возразил он. — Они проплывут мимо, и мы больше никогда их не увидим. Как вы думаете, стюард не мог бы принести нам чего-нибудь выпить?
Капитан наблюдал за проходящим «Лорентиком» из штурманской рубки — рядом с ним стоял старший помощник Билли Картер. «Монтроз» вел рулевой Марк Доусон, который пятнадцать лет прослужил на Канадском Тихоокеанском флоте рядовым матросом и восемь раз подавал заявление о повышении, но всякий раз ему отказывали. Из-за этого он немного обозлился на начальство и, в частности, затаил злобу против Картера, который занял место больного мистера Соренсона, принадлежавшее, как полагал Доусон, по праву ему. Однако сегодня все было иначе: он прекрасно понимал, что во время трансатлантических рейсов два корабля никогда не проходят так близко друг к другу, если на то нет какой-либо особой причины. Водная гладь широка и просторна, и во избежание столкновений каждое судно следует своим курсом. И «Монтроз», и «Лорентик» изменили обычные маршруты, и ему хотелось знать почему.
