Книга Похититель вечности, страница 55. Автор книги Джон Бойн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Похититель вечности»

Cтраница 55

— Две минуты, Томми, — сказал маленький бородатый человек в наушнике; проходя мимо нас, он фамильярно похлопал моего племянника по бицепсу.

— ОК, можешь посидеть вон там. — Том показал мне на кресло в углу. — И сиди тихо. Я только закончу сцену, а затем я весь в твоем распоряжении.

Я кивнул. Вокруг площадки в разных точках стояло четыре камеры, возле которых суетились человек пятнадцать ассистентов. Девушка, выглядевшая лет на двенадцать, подправляла макияж женщине, сидевшей за столом в гостиной; последняя показалась мне знакомой — экранная мать Томми, известная в шестидесятые комическая актриса. Ее карьера пошла под уклон в семидесятых, но она вернула себе известность в первый же день показа сериала и теперь считалась национальным достоянием. Ее героиню звали Минни, таблоиды ласково называли ее Плакса Минни. Рядом с нею за столом сидел парнишка лет пятнадцати — его я никогда раньше не видел и решил, что это, должно быть, новая тинэйджерская звезда, которую наняли, чтобы поднять рейтинги у определенной части аудитории. Женщина быстро дернула плечом, входя в роль; парнишка же склонился над журналом, грызя ногти, — мне показалось, что он готов заглотить собственную руку до локтя.

Режиссер призвал к тишине на площадке, журнал у парня выхватили, несмотря на протесты, ассистенты ушли из кадра, и съемка началась. Минни и мальчик сидели прямо и тихо переговаривались, все ждали режиссерской команды «Мотор!». Когда он ее произнес, сцена ожила.

— Мне без разницы, — сказала Минни, закуривая. — Говори что хошь о Карле Дженсон. Тока она непутевая и неча тебе с ней шастать, ясно? — Акцент у нее был совершенно ист–эндский — настоящая кокни, хотя я знал, что в жизни она говорит как аристократка голубых кровей. Должно быть, никто не знает, как же на самом деле звучит ее голос.

— О, теть Минни! — в отчаянии закричал мальчик, точно весь взрослый мир сплотился против него и тайно сговорился вечно держать его в коротких штанишках и с леденцом на палочке. — Мы ж ниче плохова не делам. Просто играм в мою новую «Нинтендо», и все.

— Ага, — сказала тетушка Минни. — Мож, и так. Но тады я не пойму, почемуй–то у ней блузка до пупа расстегнутая, а? Што ж она свое хозяйство на весь мир кажет?

— Да все девчонки щас так носят, — ответил он, раздраженный ее консервативностью. — Ты че, ниче не понимашь?

— А мне и не надо ниче понимать, Дэйви Катлер, — окромя того, что ты с этой шлёндрой больше не увидисси! Тебе ясно?

— Она никака не шлёндра, теть Минни. Хорошо б, была шлёндрой…

Во время их диалога две камеры слегка поворачивались на операторских тележках, а две другие снимали обоих персонажей крупным планом из–за плеч собеседников. К концу этой части сцены одна развернулась, готовясь к следующему фрагменту, и нацелилась на дверь. Из–за моей спины — совсем не с той стороны, откуда следовало, — донесся хлопок двери, и в гостиной возник мой племянник: он сразу же с громким стоном рухнул на пол перед столом.

— Ядский гад! — заорала Минни, бросаясь к своему «сыну»; с тех пор как мы с ним расстались две минуты назад, крови на нем стало еще больше. — Что с тобой стряслось, Сэм?

— Эт скорей всево Карл, — сказал Дэйви, довольный тем, что их с его шлёндрой на время оставили в покое. — Он, похож, узнал, что Сэм крутит с его мадамой.

— Не суйся не в свое дело! — заорала Минни, ткнув пальцем едва ли не в самый нос мальчику. — Это ведь не так, сынок? — тихо спросила она. Недоверие на ее лице сменилось разочарованием — всего лишь три отработанных движения лицевыми мускулами.

— Заткнись–ка, — простонал Томми мальчугану, который, наверное, был его младшим братом, кузеном или приемышем, а то и просто беспризорником, который шлялся по улицам и решил влиться в семью.

— Так это ж правда, — сказали Дэйви, защищаясь.

— Я сказал… — Томми выдержал долгую паузу. — Заткнись. — Снова пауза. — Ты меня слыхал.

Минни переводила взгляд с одного парня на другого, баюкая голову Томми, затем посмотрела прямо на меня — или, как я могу предположить, «в никуда», — и лицо ее вдруг страдальчески сморщилось. Потекли слезы, она со стуком неожиданно уронила голову Томми на пол и, рыдая, выбежала за дверь; звукач снова хлопнул дверью позади меня.

— Снято! — закричал режиссер. — Отлично, ребята. Просто отлично.

Мне было приятно, что племянник пригласил меня провести с ним день на съемочной площадке, поскольку я отчаянно нуждался в отдыхе. Наши с Кэролайн отношения развивались весьма бурно, и я уже начал жалеть, что она у нас появилась. Я не мог обвинить ее в недобросовестном отношении к работе; по утрам она приходила раньше меня и всегда оставалась на месте, когда я уходил домой, — хотя, возможно, она просто ждала пока я уйду, после чего закруглялась сама. Она копалась в коротких отчетах сравнительно недолгой истории нашей станции и длинных — о состоянии вещательного мира современной Британии. Говоря со мной, она употребляла термины вроде «удельный вес компании в обороте рынка», «демографика» и «целевая аудитория», будто для меня они были новостью, медленно и четко выговаривая их, на тот случай, если я не способен уследить за ее мыслью, хотя на деле я думал в этих понятиях — пусть даже не использовал в точности те же самые слова — все предыдущие двести лет. На столе у нее стояло три маленьких телевизора с приглушенным звуком: один настроен на нашу станцию, другие два — на «Би–би–си» и еще одного нашего конкурента. Время от времени она посматривала то на один, то на другой, решая, какая программа заинтересовала бы ее, если б она просто сидела дома перед телевизором, с ногами на диване. Она делала пометки, сколько раз наши программы побеждали, и представляла результаты мне в конце каждой недели.

— Посмотрите, — говорила она, — всего лишь 12 % передач, которые мне хотелось смотреть. На две другие станции приходится 88 %.

— Ну 12 % — это гораздо больше, чем наша нынешняя доля на рынке, Кэролайн, мне кажется, это очень обнадеживающие цифры.

Она хмуро уставилась на меня, после такого ответа недоумевая, не совершила ли ошибку, обругав нашу сетку вещания, и ретировалась за свой стол — производить дальнейший анализ. Я убедился, что мне нравится ее, как теперь говорят, «заводить» — безудержный энтузиазм делал ее легкой мишенью для шуток. Казалось, она посвящает работе каждую минуту своего дня, что, в целом, неплохо для руководящего персонала, но я не из тех, кто считает чрезмерное рвение показателем силы человеческого характера. Кэролайн пыталась убедить меня, что она подходит для места Джеймса, хотя все, что она делала, доказывало обратное.

В это время я продолжал горбатиться по шесть, иногда по семь дней в неделю. Я все больше уставал от работы, к тому же меня совершенно не интересовали будничные аспекты нашего бизнеса, что не способствовало делу. Я проводил еженедельные встречи с Аланом, на которых в качестве представителя П.У. теперь присутствовала и Кэролайн, но число участников я расширил, и теперь на них собирались еще и главы различных департаментов. На этих встречах Кэролайн всегда сидела справа от меня и все время порывалась руководить совещанием. В большинстве случаев я предоставлял ей свободу действий, поскольку ее соображения, хоть и не всегда верные, в целом были интересны и все соглашались, что в работу станции она привнесла свежую струю.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация