– Как везде. – Ломакин зевнул и с чувством, до хруста в суставах, потянулся. – Одному все простим, с другого – спросим. Мир далек от совершенства. У меня вот однокурсник недавно повесился…
– Не тот, на которого дело за продажу справок открыли? – спросил Сошников.
– Нет, но дело ему тоже светило. Больной не вышел из наркоза после операции. Только не надо говорить, что если каждый анестезиолог начнет по такому поводу вешаться, то их скоро не останется, это я и без вас знаю. Довести до ручки любого можно.
– Да, – согласился Сошников. – А в какой больнице он работал?
– Не в Москве дело было, – ответил Ломакин, – на периферии.
Где именно, никто спрашивать не стал: какая разница? Помолчали недолго, думая каждый о своем. Данилов вспомнил похожий случай из собственной практики – пациентку Генварскую, умершую в родильном доме (подробнее см. «Доктор Данилов в роддоме»). У каждого врача, как говорят в народе, свое кладбище. Но это в народе, сами врачи этой фразы не любят и употребляют ее крайне редко. Ее только студенты вставляют к месту и ни к месту. Им простительно, им еще некого вспомнить. Студенчество – это едва ли не самая лучшая пора в жизни врача. Все ясно, интересно и замечательно, потому что ответственности никакой. На пенсии тоже неплохо, но до нее еще дожить надо, но там опять же болячки всякие начинают одолевать.
– Скоро прилетим. – В Сошникове проснулась руководящая сущность. – Думаю, что на момент нашего прибытия ситуация будет еще хуже.
– Но как только мы прибудем, все сразу же изменится к лучшему! – сказал Ломакин. – Дмитрий Геннадьевич, не смотрите вы на меня так и не принюхивайтесь. Я трезв, как младенец, просто состояние у меня такое взвинченное…
Создание искусственных водохранилищ с большим запасом воды помогло людям решить некоторые проблемы и, в свою очередь, добавило проблем, создав угрозу совершенно особого вида наводнений: внезапных, стремительных, масштабных и непредсказуемых (в отличие от наводнений сезонных, вызванных переполнением рек в результате таяния снегов). Они возникали в результате экстренного сброса воды, что случается при авариях, в результате перелива избыточной воды через плотины и при разрушении их самих. Чаще всего именно разрушение плотины и становится причиной наводнения.
Опасность подобных наводнений – в их внезапности и стремительности. Беда приходит врасплох, не оставляя людям времени для эвакуации из опасной зоны. Угрозу представляет не только наводнение само по себе, но и его последствия и побочные факторы. Иногда эти факторы могут создавать больше проблем, чем вода: оползни, взрывы, пожары…
В каноническом представлении огонь и вода несовместимы, а в жизни еще как! Случаются при наводнениях большие пожары, вызванные, к примеру, замыканиями электрических сетей: что не уничтожит вода, добьет огонь. Так, в египетской провинции Асиут в 1994 году наводнение, причиной которого стали ливневые дожди, вызвало короткое замыкание на складе нефтепродуктов. Произошел взрыв, после которого выгорело дотла находящееся неподалеку селение. В огне погибло более пятисот человек.
На водохранилищах проводится постоянный гидрологический мониторинг, в ходе которого отслеживается уровень воды. Но беда все равно приходит. И всегда внезапно. И часто не одна.
– У всех взвинченное, – сказал Сошников. – Скорей бы работа…
Данилов подумал о том, что легенда о Всемирном потопе есть, кажется, у всех народов. В памяти вдруг всплыла библейская фраза: «И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом» (Быт. 7:19). Древнегреческий верховный бог Зевс насылал потоп на землю, у индейцев и у индусов тоже что-то такое происходило. Интересно: об одном и том же потопе идет речь или о разных?
Цевьянскую ГЭС, как и многое в Советском Союзе, строили заключенные, большинство из которых считались врагами народа. В эксплуатацию ее вводили экстренно – к седьмому ноября 1952 года, очередной годовщине трагических событий, которые тогда принято было называть Октябрьской революцией. Несмотря на подневольный труд и ускоренную сдачу, гидроэлектростанция проработала без перебоев и каких-либо серьезных поломок почти шестьдесят лет.
Плотина ГЭС, преградившая реку, образовала крупнейшее на юге России Цевьянское водохранилище общей площадью более трех тысяч квадратных километров. Помимо размеров оно славилось и своим рыбным изобилием. В общем, до поры до времени все было хорошо, пока…
У Пушкина в «Медном всаднике»: «Нева всю ночь рвалася к морю против бури, не одолев их буйной дури…», а «поутру над ее брегами теснился кучами народ, любуясь брызгами, горами и пеной разъяренных вод». Когда Нева «гневна, бурлива» пошла обратно «котлом клокоча и клубясь» да «вдруг, как зверь остервенясь, на город кинулась», у горожан все же было немного времени для того, чтобы спастись: «Все побежало, все вокруг вдруг опустело», – пишет поэт. Не смыло, а опустело.
Апрель выдался не просто дождливым, а очень дождливым, да тут еще и таяние снегов наложилось. Водохранилище переполнилось, вода прорвала дамбу и затопила город Цевьянск с окрестными поселками и деревнями. Даже правильнее было бы сказать не затопила, а смыла, потому что стена воды высотой чуть ли не в восемь метров не затапливает, а смывает все на своем пути.
– Там не чрезвычайная ситуация и не бедствие, там, как я понимаю, катастрофа.
Слово «катастрофа» Сошников употреблял редко, и то обычно в связке со словом «медицина». Медицина катастроф. Все случившееся и требующее вмешательства спасателей обычно называлось канцеляризмом «чрезвычайная ситуация». Сейчас же слово «катастрофа» было употреблено в значении «чрезвычайная ситуация глобального масштаба».
– По предварительной оценке, в зоне затопления оказалось более пятидесяти тысяч человек, выведены из строя системы газо-, энерго– и водоснабжения, нарушено железнодорожное и автомобильное движение…
«Зачем повторять «выведены из строя» и «нарушено»? – подумал Данилов. – И так ведь ясно, что если затопило, то и электричество не подается, и проехать нельзя. Говорит, как будто отчет диктует, слова в простоте не скажет».
– …Вторая группа уже вылетела. Не исключено, что ею дело не ограничится…
Конечно, если только по предварительной оценке затоплена территория, на которой проживало пятьдесят тысяч человек. Групп будет по меньшей мере четыре, если не пять. Данилов уже усвоил, что предварительные оценки чаще всего бывают оптимистичнее или осторожнее окончательных. Потом большей частью выходит, что все было сложнее и масштабнее, нежели ожидалось.
Госпиталь развернули, если можно так выразиться, на границе бедствия – в заведомо безопасном месте, но у самой предела затопленной территории, в поле, возле военного аэродрома.
– Степь да степь кругом, смотреть противно! – высказался техник Загинайко, оглядывая окрестности. – Глазу не за что зацепиться, кроме самолетов.
– Коль противно, не гляди, ясны глазки отведи, – посоветовал Ломакин и огорошил внезапным вопросом: – Степа, знаешь ли ты, почему шкаф-купе так называется?
