— Виталий Федорович, с вами все в порядке? — заведующая окинула Сафонова взглядом и сокрушенно покачала головой.
— Все в порядке, Елена Сергеевна, — Сафонов осторожно ощупал место, в которое пришелся удар.
— Надо лед! — Бондарь бросился к холодильнику.
— Владимир Александрович! — В голосе заведующей зазвенела закаленная сталь. — Что вы себе позволяете?! Почему вы ударили коллегу?! Вы пьяны?!
— Я трезв, как стеклышко! — ответил Данилов.
— Почему вы ударили доктора?
— Мы не сошлись во мнениях по одному богословскому вопросу! — попробовал пошутить Данилов.
— Я жду объяснительную! — сказала Елена Сергеевна, принюхавшись к дыханию Данилова и не найдя в нем запаха алкоголя.
На всякий случай она заглянула ему в глаза, проверяя состояние зрачков. Получилось совсем как в былые времена, с той лишь разницей, что тогда она искала одобрения, а сейчас — признаки наркотического опьянения.
— Может быть, лучше заявление об уходе? — предложил Данилов.
— Объяснительную! Или я неслышно сказала?! — Глаза заведующей сузились и превратились в щелки. — Вы не уйдете просто и тихо по вашему желанию, Владимир Александрович! Вас уволят по статье, чтобы на новом месте работы вам было бы неповадно так себя вести.
На трель наладонника все трое выездных врачей сунули руки в карманы, но голос диспетчера успел уточнить раньше:
— Шестьдесят два — одиннадцать, «авто»! Одиннадцатая бригада — «авто»!
— Мне пора! — Данилов изобразил на лице вежливую улыбку и почти выбежал в коридор.
Впервые в жизни он с радостью спешил на «авто»…
До конца смены он доработал спокойно и даже безмятежно, наслаждаясь каждой минутой последних своих суток на «скорой». Все было как всегда, и в то же время немного иначе, потому что — в последний раз.
Данилов не сомневался в том, что приказ о его увольнении будет подписан в ближайшие сутки. Он не знал лишь одного — дадут ему возможность уйти «по собственному желанию» или же уволят по инициативе администрации, как обладателя трех выговоров. В благородстве администрации Данилов сильно сомневался, поэтому в душе склонялся ко второму варианту.
Увольнение не по «собственному желанию», разумеется, снижало перспективы последующего трудоустройства, но Данилов был уверен, что куда-куда, а в участковые врачи его возьмут.
Работу на участке он рассматривал не как «проходной», а как вполне подходящий для себя вариант. Во-первых, не было в этой работе унылой скуки стационаров. Во-вторых, при переходе сохранялись надбавки к зарплате за особые условия труда, только в поликлинике они назывались не «колесными», а «участковыми». В-третьих, как и подстанцию, поликлинику можно было подобрать поближе к дому. Таскаться каждый день на работу и с работы через всю Москву — разве можно вообразить себе худшую участь?
Много бумажек и всякой писанины? Зато не бывает ночных дежурств! С каждым годом бессонные ночи даются все труднее. Ладно еще дежурства в стационаре. Сухо, тепло, светло, весь «район» в пределах одного блока, одного отделения или одного корпуса. Это не под проливным дождем и не в лютый мороз рассекать по Москве, в доброй трети случаев работая под открытым небом. Да и по участку бегать сподручнее и на вызовах так выкладываться не надо. Осмотрел, выслушал, выписал рецепты и попрощался. Ну, а если что не так — набрал «ноль три» и вызвал к больному бригаду! Пусть другие стоят часами в пробках, гадая «довезем — не довезем».
Другие… Данилов посмотрел на часы. Пять сорок две. Еще два часа восемнадцать минут и все! Точка!
— Петрович, тормозни возле супермаркета, — попросил Данилов.
— А надо? — усомнился в целесообразности подобного действия Петрович, уже явно знавший о недавней «битве титанов» на кухонном плацдарме. — Ты лучше потом, по дороге домой сам зайдешь…
— Потом — суп с котом! — раздражение накатило вместе с головной болью. — Тебе что — трудно?
— Легко!
Петрович в сердцах так надавил на тормоз, что Данилов слегка приложился лбом к переднему стеклу, а сладко спавшая в салоне Вера, чуть не слетела с кресла на пол.
— Что случилось?! — крикнула она из салона.
— Остановка «магазин»! — прогнусавил Петрович. — Следующая остановка «Отдел кадров».
— Тут ты прав! — согласился с ним Данилов, потирая лоб. — Я мигом!..
Вернулся он с двумя пакетами в руках. Один, в котором была литровая бутылка самой дорогой водки из ассортимента супермаркета, Данилов протянул Петровичу, а другой — с бутылкой марочного портвейна и коробкой шоколадных конфет, достался Вере.
— Это что такое? — Петрович достал бутылку и присвистнул от удивления. — Ну ты даешь!
— Владимир Александрович, это по какому случаю такие презенты? — поддержала водителя Вера.
— По случаю надвигающегося расставания, — ответил Данилов.
Посмотрел на Петровича, сидевшего с бутылкой в одной руке и пакетом в другой, и сказал:
— Можно ехать, командир!
— Поехали! — Петрович сунул бутылку в пакет и убрал презент под сиденье.
До подстанции молчали, но, выключив зажигание, Петрович не выдержал.
— А может, еще все и обойдется? — предположил он.
— Навряд ли, — ответил Данилов, открывая дверцу.
— Жаль, — вздохнул Петрович. — Привык я к тебе…
— Я тоже привык, — ответил Данилов.
— Мужики! — поддела их Вера. — Хватит лирики. Вы еще обнимитесь и расплачьтесь, а я буду вас утешать и вытирать вам сопли! Можно подумать, что не в одном городе живете! Будете в гости друг к дружке ходить, на рыбалку вместе ездить!
— Раньше девки душевные были, не то что сейчас! — Петрович подмигнул Данилову.
Сдав Люсе карты вызовов, Данилов спросил:
— Парочка чистых листов бумаги найдется?
— Для вас — все что угодно! — улыбнулась Люся, открывая ящик стола.
— Почему такое расположение? — от толстой пачки, протянутой Люсей, Данилов отделил два листа.
— Люблю мужчин, способных на поступки! Раз — и в морду! Это здорово, когда мужик — мужик, а не глиста!
— Еще одна такая фраза — и мне придется на тебе жениться! — Данилов примостился на краю Люсиного стола и начал писать.
Заявление об уходе по собственному желанию он написал без проблем, а вот над объяснительной призадумался. В конце концов, под положенной канцелярскими правилами «шапкой» Данилов написал всего одно предложение.
«В силу обстоятельств моя рука вошла в контакт с лицом врача Сафонова В. Ф. О чем я нисколько не сожалею».
Расписался, поставил дату и попросил Люсю:
— Передай завтра начальству, ладно?
